— Однако он признал свою вину! — возразил юрист.
— Многие невинные признаются в комиссариате полиции или в кабинете следователя.
— Согласен, — вступил вице-президент, — но, будьте любезны, укажите главные пункты вашей стратегии, на которые мы сможем опереться.
В этот знаменательный день Марен приложила героические усилия, чтобы выглядеть элегантной. Она побывала у парикмахера, надела строгий черный пиджак (правда, он плохо сочетался с кроссовками) и на переговорах выглядела почти достойной доверия. Приступив к вопросу о смертной казни, она закрыла глаза, словно освежала в памяти давно сформулированные аргументы:
— Вы знаете, что с момента принятия закона об урегулировании процедуры смертной казни было умерщвлено множество безвинных людей.
Малорослый очкастый юрист уточнил с циничной усмешкой:
— А разве закон от одиннадцатого июля не подтвердил отмену высшей меры на всей территории Евросоюза?
— Вы правы, согласно его тексту, «Смертная казнь отменена. Однако в отдельных случаях государства Союза оставляют за собой право применять ее». Хорошо еще, что не во всех случаях! Как бы то ни было, месье Джонсон, подобно многим другим, приговорен к смерти.
— Он убил полицейского!
— Действительно, убийство сотрудника правоохранительных органов — один из предусмотренных случаев… Но позавчера неумолимую логику событий нарушило невероятное происшествие: простая сигарета отсрочила казнь. Джонсон просит того, что полагается ему по праву. Я же требую большего: беспристрастного правосудия для бедных и действительной отмены высшей меры. Сегодня Табачная компания должна возглавить борьбу.
Юрист вернул ее к реальности:
— А в чем же проявляется пристрастность правосудия по отношению к бедным?
По этому едкому тону Марен угадала ответ: «В том, что им достаются такие бездарные адвокаты, как Марен Патаки». Она чуть не покраснела, но, сделав глубокий вдох, решила проигнорировать вопрос. К счастью для нее, присутствующие витали в собственных мыслях. Вице-президент озабоченно раздумывал, сможет ли его фирма включиться в серьезную политическую борьбу, не рискуя оттолкнуть часть курильщиков. Опрос двухгодичной давности показал, что любители сигарет проявляли большую благосклонность к смертной казни, чем некурящие граждане. Было бы выгоднее ограничиться рекламной акцией под простым и впечатляющим девизом «Табак как последнее удовольствие». С другой стороны, если Марен Патаки добьется оправдания Джонсона, лучи ее славы озарят Табачную компанию, и в глазах общественности производитель сигарет станет спасителем невинного. Все взвесив, президент взял слово для вынесения вердикта:
— Послушайте, госпожа адвокат, я не думаю, что Табачная компания может последовать за вами в вашей борьбе против смертной казни. Мы уважаем ваши убеждения, но предполагаем запустить соглашательскую кампанию. Если Верховный суд поддержит смертную казнь, мы будем выступать за право на последнюю сигарету как связь с миром живых. Прекрасный образ, не так ли?
Он взглянул на одобрительно кивающего начальника Юридического отдела и продолжил:
— Для нас главное, чтобы приговоренный смог исполнить свою последнюю волю. Сообщите суду, что мы готовы предоставить все необходимые технические средства, например оборудовать дымонепроницаемую камеру. Однако если суд решит пойти дальше и отправит дело на доследование, мы рассмотрим, какую поддержку сможем вам оказать соразмерно с перспективами вашей победы.
И, не дожидаясь ответа безвестной адвокатессы, которой он предоставлял шанс всей ее жизни, вице-президент обратился к коллегам:
— Я ожидаю от вас единодушия в данном вопросе.
* * *
До решения Верховного суда Марен Патаки могла располагать привилегиями, предоставленными ей Табачной компанией. Она села в лимузин и отправилась в тюрьму. Учитывая, какой оборот приняло дело три дня назад, адвокат была уверена, что добьется эффектной развязки, но у нее вызывало опасение поведение Дезире, его идиотская самоуверенность, его бесхребетность и неконтролируемые высказывания. Вот и теперь — она принесла ему надежду на спасение жизни, а он, вразвалку войдя в переговорную, задал свой извечный вопрос:
— Ну, дадут мне покурить?
— Месье Джонсон, речь идет не только о сигарете, я хочу добиться пересмотра дела! Вы утверждали, что не были на месте преступления в момент убийства. Так значит, надо использовать этот шанс и бороться.
Верзила погрузился в задумчивость. Похоже, что, как и во время следствия, его собственная судьба интересовала его меньше, чем решение юридической задачи о последней сигарете. Некоторое время Джонсон таращился на адвоката и наконец счел своим долгом внести поправку:
— Я правда не убивал, но этот гад был тот еще расист!
— Прошу вас, Дезире, прекратите оправдывать убийство! Вам это повредило на суде. Все преступления отвратительны. И поскольку я верю в вашу невиновность, я постараюсь вас вытащить.
— Вы будете говорить с судьями?
— Да, я как раз еду в суд.
— Пожалуйста, спросите, можно мне выбрать марку сигареты? Мне бы хотелось английскую, крепкий «Бенсон» без фильтра.
На его лице мелькнула мечтательная улыбка:
— И еще бы травки.
Воинствующая аболиционистка жалостливо улыбнулась. Ну чего ждать от этого бедняги, неспособного на элементарное усилие, чтобы спасти собственную шкуру. Придется выкручиваться одной. Попрощавшись с Джонсоном, она отправилась на служебном лимузине в Верховный суд, куда ее вызвали к шестнадцати часам.
Марен Патаки выступила, как всегда, посредственно, и редкостный шанс был упущен. Несмотря на солидную доказательную базу, несмотря на глубокую личную заинтересованность, она не смогла найти слов, чтобы убедить судебные власти в обоснованности своего ходатайства. Члены Верховного суда скучали и слушали ее снисходительно, словно студентку на экзамене. Они отклонили прошение о помиловании и, тотчас же забыв об адвокатессе, принялись страстно, во всяком случае увлеченно, обсуждать созданный Дезире Джонсоном прецедент о последней сигарете. Насколько актуальны статья 47 и параграф 176.b? Через несколько минут пылкого спора маститые профессионалы в черных мантиях и горностаевых воротниках попросили Марен удалиться до вынесения решения.
Дебаты затянулись. Проблема оказалась слишком масштабной и приставы то и дело бегали в архив за копиями судебных документов времен становления Республики и даже Римской империи. Правоведы с головой зарылись в протоколы знаменитых процессов, вспоминали университетские лекции и юридические казусы из своей долгой практики. Пока судьи соревновались в компетентности и красноречии, адвокат дремала на скамейке в холле. Каждые полчаса ее будил звонок из Табачной компании, где ожидали вердикта. Перед Дворцом правосудия толпились представители прессы. Наконец в полночь из кабинета вышли председатель и трое его коллег. На их морщинистых лицах играл задорный юношеский румянец. Судьи огласили решение, принятое семью голосами против четырех. Зачитав мотивировочную часть, председатель сообщил:
