Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
От прерванного дня рождения остался праздничный стол. Мы выпили водки. Я много рассказывал. Она ластилась, говорила, что журналисты умнее художников. Спали в разных комнатах. Но с утра она пришла ко мне.
Иногда Анфиса уходила на работу. Она не была проституткой, она была переводчицей.
Она говорила, что хочет от меня ребенка. Но не сейчас, а через три года, когда мы уже расстанемся.
Это был дом ткачей — хрущевка. Наступила весна.
Я сидел на скамейке перед подъездом, курил и следил за беременной белой кошкой — она охотилась в траве. Сигарета кончилась, я затушил бычок о ствол березки. Из окна первого этажа высунулась старушка:
— Не смей портить дерево! Это дом ткачей! Щенок! Я ткачиха! Мой муж был ткачом!
Я не заметил, что сзади подошла Анфиса. Но увидел, что старушка испуганно закрывает окно, и тут же двойное стекло одной из створок лопается. Это Анфиса метнула бутылку с пивом.
— Что ты хочешь? — шептала в постели Анфиса, — как тебя поласкать? Скажи, не стесняйся.
Наш сосед собирал на помойке вещи и складывал их около своей двери. Птичья клетка, карбюратор, газеты, мотки проволоки, каркас от велосипеда «Кама», книги и еще много чего. Анфиса однажды задела ногой дюралевый остов детской коляски, когда уходила на работу. Порвала колготки. Вечером она подожгла соседский хлам.
Анфиса успокаивается только в двух случаях: когда смотрит на небо сквозь крону дерева и когда спит со мной. В такие моменты я тоже спокоен.
Нас не выселяют. Анфиса говорила с хозяином квартиры, тот согласился подождать с оплатой. Я устроился на хорошую работу — пишу статьи для спортивного интернет-сайта. Теперь я могу сам платить за жилье.
Анфиса спит до трех дня. У нее часто болит голова. Старушка с первого этажа, наш сосед и еще несколько жителей, кому Анфиса успела насолить, часто вызывают милицию, если Анфиса буйствует.
Когда у нее месячные, я уезжаю жить к родителям в Подмосковье.
Я очень привык к Анфисе. Если я задерживаюсь с оплатой квартиры, она не спит со мной.
— Понимаешь, между нами нет страсти. Мне теперь даже не хочется ласкать тебя ртом.
Вчера она кинула в меня вилку.
Меня приняли в штат одного популярного журнала. Анфиса разрешила устроить у нас дома вечеринку. Но видно было — недовольна. Но может потому, что гонораров давно не было, а зарплата в журнале только через месяц? Нет, вряд ли.
На вечеринку пришел главный редактор. Кроме него две сотрудницы, еще какие-то люди и молодой стеснительный звукорежиссер из академии телевидения. Анфиса даже не переоделась. Сидела на кухне в своих старых джинсах и зеленом свитере с «плечиками». Гости говорили о журналистике. Звукорежиссеру было скучно, он вышел покурить на кухню и долго не возвращался.
Услышав свист кипящего чайника, я понял, что мне пора уходить.
Еще месяц я приезжал к Анфисе — потихоньку забирал вещи.
КОТ И ЭЛЛИС
Эллис… красивое имя. Эллис — милейшая вислоухая псинка из Детского Мира, с силиконовым брюшком, живым на ощупь. И еще серый пушистый кот. Не облезлый бездомный котяра — боец и выпивоха, не расплывшийся кастрат, а годовалый котик, для пушистости вскормленный яичным белком.
В день рождения хозяйки кот встречал в прихожей гостей. Хозяйка, старшеклассница, ждала возлюбленного из параллельного класса. Он пришел последним. Подарил букет и игрушку — Эллис. Кот посмотрел в ее глаза и сразу влюбился. Весь вечер он сидел около косметического столика и любовался ею. Хотел запрыгнуть, но хозяйка с ухажером были рядом — целовались.
На следующий день, когда родители хозяйки ушли на работу, а сама она в школу, кот пробрался в комнату к Эллис. Он вскочил к ней, сбросил на пол, обнял… но тут же отпрыгнул. Эллис электронным голосом заявила:
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!
Кот походил вокруг нее, голос ему не понравился. Эллис замолчала. Кот подождал, и, не справившись с вожделением, приник к Эллис. Она опять заговорила:
— Я люблю тебя! Я люблю тебя!
Коту было неприятно, что Эллис разговаривает. Он сбегал на кухню, полакал молока, поймал муху, поспал. Эллис не забывалась. Он пришел к ней, лег рядом, придвинулся ближе, еще ближе, — и схватил лапами.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! — заверещала Эллис.
Кот выпустил когти, зашипел и стал бить игрушку.
Изорванная, она, наконец, замолчала. Везде были клочья. Кот не удержался и пометил преступное место.
Хозяйка увидела останки Эллис, мокнущие в лужице, и не стала спорить с родителями, когда те решили кастрировать кота.
Через неделю его повезли к ветеринарам. Там были собаки, кошки, и даже сова с перебитым крылом. Кот видел, как еще какого-то кота занесли в кабинет здоровым, а вынесли явно больным. Кот почувствовал угрозу. Хозяйка гладила его, но это не помогало.
И тогда кот решился. Он метнулся в коридор, вниз по лестнице, и выскользнул на улицу.
Два года он скитался, пока не осел у подъезда в кирпичном доме на Люблинской улице. Его подкармливала старуха с первого этажа, звала барсиком. Дети не трогали, потому что сын старухи был участковым. Летом у кота была картонка для отдыха, эмалированная миска с вареной рыбой и кошки.
Однажды, на вещевом рынке в Капотне кот встретил Эллис. На прилавке были и другие похожие на нее игрушки. И когда Эллис щупали покупатели, она говорила:
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!
КОТ НА ВЕТРУ
Пожилой негр курит, высунувшись из дверей стриптиз-бара «Шпилька» рядом с парком «Коломенское». Видно, как он жмурится, подставляя свою коричневую лысую голову весеннему солнцу.
— Уганда! Сжалься! Дай на баб поглядеть!
Это орет Вовик. Он любит подшучивать над иностранцами. Этой зимой ездили к нему домой на Перерву, там у складов китайское общежитие. Спускаемся с платформы, и Вовик, увидев кого-то впереди, кричит: «Кимченыр! Кимирсен! Нопасаран!» — И несется по обледенелой тропинке к трассе. В тот раз спас его китаец. Кажется, я даже услышал боевой шаолиньский выкрик, и тут же крепкая рука схватила, вылетевшего перед машиной, Вовика.
В Коломенском никого — будни. Выпить совсем нету, мне скучно, и я поднываю. Вовик бодрится, тащит меня через овраг с родниками, и наверх по лестнице.
Там при церкви старое кладбище. Бродим среди замшелых надгробных плит с древними надписями.
Давай возлежим, — предлагает Вовик.
Ложимся на соседние плиты, похожие на гробы.
На улице уже весна и тепло, только ветрено. На камне холодно, не спасает даже густой буро-зеленый мох.
Тем не менее, лежим, молчим.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
