Он сердечно улыбнулся Уильяму.
— A-а, Таппок… Очень рад. Прежде нам не приходилось встречаться, но с творчеством вашим я, разумеется, знаком. Садитесь, пожалуйста. Курите… («Стоп», — сказал ему внутренний голос.) Впрочем, вы, может быть, предпочитаете нюхательный табак?
Уильям закурил. Они сидели друг против друга. Между ними на столе лежал открытый географический атлас, в котором мистер Солтер безуспешно пытался отыскать Рейкьявик.
Последовала пауза, в продолжение которой мистер Солтер сочинил веселую и бесхитростную преамбулу: «Ну как там корешки, Таппок?» Однако вслух он почему-то произнес:
— Ну как там творожки, Каппок?
Уильям, обреченно ждущий бури, вздрогнул.
— Простите? — сказал он.
— Я хотел сказать, таппошки… — пробормотал мистер Солтер.
Уильям пал духом. Мистер Солтер тоже пал духом. Они смотрели друг на друга беспомощно и неотрывно.
— Как охота? — предпринял новую попытку мистер Солтер. — Лис много?
— Сейчас ведь лето. Охоты нет.
— Ну да, конечно, все разъезжаются…
Последовала новая пауза.
— А что ящур? Свирепствует? — с надеждой спросил мистер Солтер.
— Слава Богу, нет.
— А-а.
Оба опустили глаза и увидели атлас.
— Вы, случайно, не знаете, где находится Рейкьявик?
— Нет.
— Жаль. Я надеялся, что вы скажете. Здесь никто не может найти.
— Вы поэтому хотели меня видеть?
— Нет-нет, что вы, совсем наоборот!
Еще одна пауза.
Уильяму все стало ясно. Симпатичному маленькому человеку поручили уволить его, а он не мог заставить себя это сделать. И Уильям решил помочь ему:
— Вы, наверное, хотите поговорить со мной о сойках.
— Упаси Бог! — воскликнул мистер Солтер с неподдельным ужасом, но тут же вежливо добавил: — Разве что вы хотите.
— Нет, что вы! — сказал Уильям. — Я думал, это вам интересно.
— Ну что вы! — сказал мистер Солтер.
— Вот и хорошо.
— Да, хорошо… — И уже в полном отчаянии: — А не выпить ли нам зидра?
— Зидра?
— Да. Вы ведь, наверное, привыкли пить в это время зидр. Тут рядом неплохой бар.
Журналисты в американском фильме пили водку. Уильям молча и заинтригованно последовал за мистером Солтером. Они спускались в лифте с удивительным человеком — лысым, молодым, сухим, как мумия, и одетым в коричнево-белый клетчатый костюм. Человек курил сигару.
— Новый спортивный редактор, — извиняющимся тоном пояснил мистер Солтер, когда человек отошел от них в вестибюле на порядочное расстояние.
В баре, где обычно собирались репортеры «Свиста», официантка выслушала их с удивлением.
— Сидр? Сейчас узнаю.
Через несколько минут на столике перед ними появились две бутылки сладкой шипучей жидкости, которую Уильям и мистер Солтер пригубили с большой осторожностью.
— Может, вы у себя на ферме пьете что-то другое?
— Честно говоря, сидр я пью редко. Мы, конечно, угощаем им крестьян. Иногда я к ним присоединяюсь.
И, испугавшись, что собеседник сочтет его снобом, Уильям добавил:
— Мой дядя Бернар пьет его от ревматизма.
— А вы уверены, что не предпочли бы сейчас чего-нибудь другого?
— Нет.
— То есть не предпочли бы?
— То есть предпочел бы.
— В самом деле?
— В самом деле. С радостью.
— Отлично! — воскликнул мистер Солтер, и с этого момента их отношения приобрели новую, более теплую окраску. Нельзя сказать, что беседа пошла веселей, но они нашли точку соприкосновения — их роднила нелюбовь к сидру.
Мистер Солтер с энтузиазмом поддержал нарождающуюся тему.
— Так, значит, вы не любите сидра, — сказал он. — Я его тоже не люблю.
— Да, — сказал Уильям, — не люблю с тех самых пор, как мне в детстве стало плохо от запаха сена.
— У меня от него расстраивается пищеварение.
— Точно.
— А от виски вреда еще никому не было.
— Никому.
Тема явно иссякала. Мистер Солтер попробовал новый вариант.
— А как насчет домашнего вина? У вас его, наверное, много?
— Не очень… — Уильям почувствовал, что настает его очередь. Он сделал глоток, подумал и наконец произнес: — Вам, наверное, приходится много работать?
— Да, очень…
— Скажите… Я часто думал… у вас свои машины или вы отсылаете материал в типографию?
— У нас свои машины.
— Да? Они, наверное, очень быстро работают?
— Да.
— То есть все должно быть написано, отпечатано, проверено и так далее в один день, иначе новости устареют. Я имею в виду, люди узнают о них по радио.
— Да.
— Вы сами часто бываете в типографии?
— Нет. Я редактор международного отдела.
— Ах вот почему вы хотели найти Рейкьявик!
— Да.
— Так трудно знать, где находятся все эти города!
— Да.
— Я имею в виду, их так много.
— Да.
— Я никогда не бывал за границей.
Такой шанс упускать было нельзя.
— А вы не хотели бы съездить в Эсмаилию?
— Нет.
— Совсем нет?
— Совсем. Во-первых, мне не по карману дорога.
— О, дорогу мы бы вам оплатили, — снисходительно рассмеялся мистер Солтер.
Вот оно что. Депортация. Ощущение неминуемой расплаты, которое преследовало Уильяма последние три часа, приобрело осязаемые и жуткие очертания. Это было уже чересчур. В конце концов, на его стороне были свобода совести и бессмертие души. Помня о них, Уильям встал и ринулся в бой.
— Ну, знаете ли, — сказал Уильям, и голос его зазвенел. — Всему есть предел. Да, с сойкой я допустил ошибку, серьезную ошибку. Кстати сказать, моей вины в этом нет. Я приехал сюда все объяснить, извиниться и, если необходимо, возместить нанесенный ущерб. Вы отказались меня выслушать. Когда я спросил, нуждаетесь ли вы в моих объяснениях, вы сказали: «Упаси Бог!» И все это время вы хладнокровно планировали мою высылку из страны — из-за какого-то пустяка, с моей точки зрения, простительного пустяка! Да кто он такой, ваш лорд Коппер?! Его тщеславие безгранично! Если ему угодно забыть о полутора годах моей самозабвенной работы в его газете, он вправе меня уволить, но…
