Через месяц бесплодных блужданий по городу я понял, что теряю время попусту. Нужно было придумать что-нибудь более действенное, чем ежевечерние прогулки. Но на ум ничего не приходило. Конечно, можно было бы обратиться прямо к магистратам, кто как не они должны знать о судьбе своих предшественников. Но кто из них будет разговаривать с простым сиротой-подмастерьем?
Посоветоваться мне было не с кем. Рассказывать сукновалу о том, что привело меня в город, я не хотел, а учитель был далеко. Он наверняка что-нибудь посоветовал бы мне. Хотя и прочитав для начала целое наставление.
Неизвестно, сколько бы я еще размышлял над тем, как мне быть, если бы не случай. Близился день рождения Цезаря, и на этот праздник магистрат города решил дать гладиаторские игры. Весь город в предвкушении этого события бурлил целую неделю. А я понял, что заполучил хоть небольшой, но все-таки шанс узнать хоть что-нибудь об убийцах моей семьи.
Последняя трапеза гладиаторов — вот куда мне надо было попасть. Туда ходят поглазеть как раз те, кто мне нужен, — завсегдатаи боев, рудиарии, ланисты[9]и прочий сброд, знающий чуть ли не по именам всех бойцов за последние десять лет. Кто-нибудь нет-нет да и припомнит пару нужных мне имен.
Расчет у меня был простой: если я не могу найти хозяина, найду раба. Может, хоть так схвачу конец ниточки.
Вполне возможно, что я лицом к лицу встречусь с кем-нибудь из гладиаторов, которые пришли в мой дом той ночью.
Честно говоря, я не представлял, что буду делать в этом случае. Смотреть в глаза убийце отца и как ни в чем не бывало расспрашивать его о былых подвигах? Броситься на него с кинжалом? Крикнуть: «Держите его, он убийца»? И то, и другое, и третье было бы если не глупо, то наивно, если не предательство, то лицемерие. Я снова пожалел, что нет рядом старого грека. Все-таки он был прав — я всего лишь мальчишка.
Но, несмотря на все сомнения, свое решение прийти на последнюю трапезу гладиаторов накануне игр я не изменил. Ждать, пока не надену тогу взрослого, я не мог. К тому времени следы могут затеряться окончательно. Что я скажу отцу и Марку, когда встречусь с ними в иной жизни? Нет, действовать нужно было сейчас же. Я уже и так потерял много времени.
И как назло, дня за четыре до начала игр Филет отозвал меня в сторону, чтобы не подслушали рабы, и сказал:
— Надо бы тебе съездить в Парму за шерстью. Заказ выгодный есть… Недели за две обернешься. Я бы и сам, да надо присматривать за этими, — он кивнул в сторону полуголых рабов, топчущихся в чанах с тканью. — Что-то последнее время мне не нравится, как они на меня косятся. Не иначе что-то задумали… Того и гляди, деру дадут… Так что уж ты езжай.
— Я хотел посмотреть игры.
— Не мал еще? В другой раз посмотришь.
— Мне очень нужно. Это ж всего через несколько дней.
— Что? — непонимающе моргнул сукновал и почесал брюхо.
— Да игры. Я бы посмотрел, а потом поехал.
— А как я заказ выполню, если шерсти не будет? Нет уж, к сентябрьским календам[10]вернешься — и гуляй, сколько хочешь. Хоть на игры, хоть по кабакам. Дам тебе дня три отдыху. А сейчас иди собирайся. Послезавтра на рассвете корабль отправляется. Чтобы успеть на него, сегодня вечером выйдешь. Понял меня? — рявкнул Филет так, что рабы обеспокоенно оглянулись и заработали ногами быстрее.
Он навис надо мной, нахмурив опаленные брови. От него пахло гарью и кислым потом.
Первый раз я видел его недовольным. Обычно толстяк был доброжелателен ко мне. «Друг моего друга — мой друг», — любил он повторять, приглашая вечером поужинать за свой стол. Не знаю, может быть, ему было лестно, что на него, бывшего раба, не покладая рук, трудится свободнорожденный гражданин. А может, действительно он испытывал ко мне нечто вроде симпатии. Детей, впрочем, как и жены, у него не было. Иной раз я подумывал, уж не хочет ли и он сделать меня своим наследником. Потом уже понял, что вовсе не об этом он думал. А тогда я удивился. Мы с ним легко находили общий язык, и никаких причин быть недовольным мной у него не было. А тут чуть не с кулаками на меня… Так он разговаривал с рабами, когда у него было хорошее настроение.
— Если хоть на день опоздаешь, пеняй на себя! — прикрикнул он и, не дожидаясь, пока я найду, что ответить, вышел во двор.
А я так и остался стоять в полной растерянности. Конечно, я мог бы тут же собраться и уйти от него. Мы не были связаны никакими обязательствами, так что никто не мог мне помешать просто найти другого хозяина. Уж кто-кто, а работники нужны везде и всегда. Тем более такие, которые не требуют хорошей платы… Но в комнате Филета хранились все мои деньги. И думать было нечего о том, чтобы потребовать их вернуть сейчас. Он бы просто рассмеялся мне в лицо. А без денег куда денешься? Если тебе тринадцать лет и ничего, кроме туники, плаща и башмаков, у тебя нет… Не очень-то побегаешь.
Делать было нечего, пришлось собираться в дорогу. Планы рушились, но я тогда рассудил, что нет смысла особенно горевать из-за этого. В конце концов, дело мое было правым, а значит, рано или поздно, так или иначе, но боги должны были помочь мне в моих поисках. В крайнем случае, придется обойти все гладиаторские школы и попробовать поговорить с тамошними рабами из прислуги или самими бойцами.
Одно из достоинств молодости — умение быстро утешаться. Когда ты молод, для тебя не существует неразрешимых трудностей. Препятствий перед мальчишкой всегда встает больше, чем перед взрослым. Но все они кажутся если не пустяковыми, то не заслуживающими особых переживаний.
Так что в дорогу я отправился с легким сердцем. Знай я, что меня ждет в самом ближайшем будущем, я не был бы так беспечен. Но я, конечно же, не знал и не мог этого знать. Я просто радовался тому, что мне предстоит пусть небольшое, но все же путешествие. Хоть несколько дней побыть вдалеке от сукновальни с ее вечным запахом мочи и серы — разве это плохо? Прокатиться по морю, посмотреть на другие города, поспать и поесть вволю… Да еще все это на деньги хозяина. А после возвращения — еще несколько дней отдыха, за которые я наверняка смогу что-нибудь узнать об убийцах отца. Нет, горевать определенно не стоило.
В суете сборов я почему-то даже не подумал о том, что любую шерсть можно купить и в Капуе на рынке. Вовсе необязательно колесить за ней в такую даль. Да и никогда на моей памяти хозяин не ездил даже в Капую. Всегда торговцы шерстью приходили к нему сами…
И еще на одну мелочь я не обратил внимания. Редко когда путники пускаются в путь вечером. Утро — вот время, когда принято начинать дорогу. Конечно, постоялые дворы и гостиницы принимают постоятельцев и по ночам. Да только к гостинщикам и днем-то обращаться не каждый станет. А уж ночью… Впрочем, даже задумайся я об этом, ничего бы не изменилось. Хозяин подгонял меня так, что я еле-еле собраться да поесть в дорогу успел. Едва ли не пинками выставлял на улицу.
