Далек тот майский день победы. Великой Победы! Семь десятилетий — это не семь верст, даже по фронтовым дорогам.
Часто думаю о людях того фронтового поколения. Как это случилось? Как произошло? Страшный удар фашистской машины выдержали, остановили и обратили вспять. Только вот жаль, за эти десятилетия так и не смогли понять, каким образом выросло и окрепло на нашей земле поистине могучее поколение победителей. А сегодня ох как важно разобраться в этом вопросе. Ибо завтра может быть поздно.
Оглянитесь вокруг, отбросьте пустую болтовню и пропагандистский раж. Вглядитесь в лица тех, кто ныне скалит зубы на нас, душит санкциями, угрожает. Кем они были 70 лет назад? За редким исключением, пылью у фашистских сапог.
Да, это мы освободили Европу от фашистского ига, заплатив десятками миллионов жизней своих лучших сыновей и дочерей за то, чтобы им жилось сладко и счастливо. Помнят ли они об этом? Увы, они не очень-то желают вспоминать. Потому годами, десятилетиями, с упорством, достойным лучшего применения, перекраивают и перекрашивают историю. Так, черное становится белым, а фашистские прихвостни в соседних государствах — героями. «Слава героям!» — орут молодые националисты с пеной у рта.
Что это? Почему через 70 лет история завершает свой очередной виток именно так? Тогда, в 1945-м, мы победили фашизм. Но сейчас 2015-й, и фашизм наступает. Сам он не остановится. Но как не хочется верить в реальность новой войны. Не верьте, ваше право. Только не забывайте, в 1914-м мало кто в нее верил, да и в 1941-м тоже.
Эта книга — о людях того великого поколения, которое остановило и разгромило фашизм. Мне кажется, нам есть чему поучиться у них. Особенно сейчас.
С уважением, автор.
А мы, брат, из разведки
Поезд устало замедлил ход, жалобно заскрипев тормозами. Лязгнули сцепки вагонов, и лязг этот, словно тревожный звонок, побежал от головы эшелона к хвосту, извещая пассажиров об остановке.
Краснолицый, крупный мужик скатился с верхней полки и, протирая заспанные глаза, бросился к вагонному окну.
— Знать, приехали? Куйбышев?
— Да нет, — остановил его молодой парень в кургузой, поношенной вельветовой курточке, — какой-то полустанок.
В вагоне установилась тишина, пассажиры услышали, как хлопнула входная дверь. Мужской осипший голос поздоровался с проводницей, представился:
— Комендантский патруль. Проверка документов.
Краснолицый достал из-под полки мешок, развязал затянутый узел, вытащил документы, бережно завернутые в газетку. Парень в вельветовке запустил за пазуху руку, отыскивая паспорт. И только молчаливый пассажир на второй полке не шелохнулся. Наверное, спал.
Патруль — молодой лейтенант, еще в новой, по-видимому, недавно выданной гимнастерке, с кобурой на боку, и два солдата с винтовками — шел по вагону. Им протягивали документы, лейтенант, слегка шевеля губами, вчитывался в фамилии, иногда задавал однотипные вопросы: «Куда следуете?», «Ребенок с вами?» — и, получив ответ, удовлетворенный возвращал паспорта, двигался дальше. Солдаты молча следовали за ним.
Проверив документы у краснолицего мужика, у парня в вельветовке, лейтенант похлопал по спине лежавшего на второй полке пассажира.
— Товарищ, проснитесь. Ваш паспорт.
Пассажир повернулся к начальнику патруля и позвал его подойти ближе:
— Можно вас…
Лейтенант, с недоверием оглянувшись на солдат, пододвинулся поближе. Пассажир что-то зашептал ему на ухо.
— Да вы что? — отпрянул начальник патруля и схватился за кобуру. Солдат, стоявший за спиной, скинул ружейный ремень с плеча.
— Спокойно, спокойно… — вытянул ладонь вперед пассажир.
— Быстро одевайтесь и на выход, — скомандовал лейтенант.
Пассажира конвоировали из вагона и тут же произвели досмотр. Каково же было общее удивление, когда лейтенант вытащил из нагрудного кармана досматриваемого… пистолет. Начальник патруля отскочил от пассажира как ошпаренный, выхватил из кобуры пистолет.
— Руки вверх! — заорал лейтенант. — Руки!
Солдаты вскинули винтовки.
— Товарищ лейтенант, я вам все объясню… — пытался что-то сказать пассажир.
— Молчать! Что ты объяснишь! Без документов, с пистолетом в кармане, в поезде на Москву…
— Да это же шпион, товарищ лейтенант, — прошипел за спиной солдат, — немецкий шпион, сука. В Москву ехал. К стенке его прямо здесь по законам военного времени.
— Лейтенант, — стараясь говорить как можно спокойнее, позвал пассажир, — пусть солдаты отойдут на пять шагов. Я все тебе объясню…
— А на двадцать не хочешь? Нашел дурака.
— Отведи меня к своему командиру.
— Может, тебя еще в Москву отвезти, в столицу нашей Родины, куда ты, падла немецкая, и стремишься…
Пассажир молчал. Реакция лейтенанта была понятна. Немецкие самолеты уже бомбили советские города. Патрульных заинструктировали до посинения. Началась шпиономания.
— Вперед! — скомандовал лейтенант. — Петренко — слева, Хлопушин — справа. И если дернется, стрелять на поражение.
«Твою мать… — выругался про себя пассажир, — ну попал». Он вспомнил инструктаж перед отъездом, его беспокойство по поводу того, что отправляется в путь без документов, да еще с оружием в кармане, в штатской одежде. Но тогда командир твердо сказал: «Не волнуйтесь. Вы же по своей территории поедете. Если у кого-либо появятся вопросы, не раскрывая себя, попросите позвонить в Москву по телефону. Телефон знаете?»
Запомнил он телефон, да что толку. Тут до телефона не доберешься, поставят к забору и шлепнут.
С другой стороны, и его прежнего командира понять можно. Откуда было знать, что в тот день, когда он пересечет советско-китайскую границу, начнется война. И своя территория ощетинится штыками. И таких вот патрульных будут ориентировать на поиск шпионов. И они, как и положено дисциплинированным воинам, станут искать их в каждом подозрительном.
Правда, если пораскинуть мозгами, то ясно как белый день, что шпиона не пошлют с пистолетом и без документов в тыл противника. Если надо, немцы сделают такие бумаги, хрен подкопаешься. Но откуда знать об этом молодому лейтенанту, даже не успевшему еще обмять свою новенькую, со склада, гимнастерку, тем более солдатам. Для них он уже однозначно какой-нибудь фашистский диверсант, стремящийся в Москву подорвать Кремль. Только, видимо, приказ у них все-таки не сразу «шлепать» подобных подозрительных, а куда-то доставлять. В этом и есть его спасение.
