— Великий Царь, совет жрецов окажется слишком малочисленным, чтобы...
— Я соберу людей для совершения ритуала и строителей, которые займутся исключительно этой задачей. Все будет происходить в полной тайне.
И тут невероятная догадка пронзила ум фараона.
— Кто-нибудь пытался завладеть священным сосудом?
Жрец побледнел.
— Великий Царь, вы же прекрасно знаете, что это невозможно!
— И все же пойдем проверим.
Сесострис убедился, что дверь в гробницу Осириса была наглухо закрыта, а царская печать осталась нетронутой. Лишь он один имел право дать распоряжение сломать ее и проникнуть в святилище.
— Даже если бы кто-нибудь из нечестивцев и взломал эту дверь, — сказал верховный жрец, — ему не удалось бы и близко подойти к сосуду, тем более — взять его в руки.
— Абидос недостаточно охраняется, — возразил царь. — Отныне за городом будут смотреть солдаты.
— Великий Царь, ни один непосвященный не может...
— Мне известен закон Абидоса, поскольку я — гарант его. Ни один непосвященный и не вступит на землю Осириса, но все дороги, ведущие к нему, будут под наблюдением.
С вершины священного холма Сесострис посмотрел на эту землю, где решалась судьба его страны, его народа, — место, где встречались два мира: земной и высший, отсюда изливалась воля богов.
Принимая трон, он знал, что его задача, учитывая размах необходимых реформ, будет не из легких. Но он и не предполагал, что основной его проблемой станет новая смерть Осириса.
Решительным шагом Сесострис отправился в сторону дикой пустыни, раскинувшейся между песчаными холмами, за границей освоенных земель.
Не чувствуя солнечных ожогов, фараон вглядывался вдаль.
Он прозревал, как вырастают два памятника — его храм и его вечное жилище, которые замедлят фатальную гибель дерева, играя роль преграды силам тьмы.
Кто в ответе за вторжение зла, столь внезапное и грозное? Царю потребуются вся твердость и мужество, на которые он способен, чтобы, преодолев отчаяние, сразиться с еще невидимым противником.
8
После двух тяжелых дней ходьбы Икеру повезло: его подобрал караван, который вез продавать товары в Фивы. Начальник каравана сначала не слишком одобрительно отнесся к нежданному появлению лишнего рта, но отношение его изменилось, когда юноша сообщил, что умеет читать.
— У меня есть дощечки с обещанием совершить покупку. Можешь ли ты их проверить?
— Покажите мне их.
Начальник каравана не смог скрыть своего нетерпения и задал главный для него вопрос:
— И в самом деле, здесь речь идет о важных чиновниках из дворца, которые обещают мне заплатить?
— Действительно так, и вам дают хорошую цену.
— Опыт, мой мальчик, опыт! Где ты живешь?
— В Медамуде.
— В такой невзрачной деревушке! А что ты делал в пустыне?
— Известны ли вам два моряка по имени Черепаший Глаз и Головорез?
Купец почесал подбородок.
— Это мне ничего не говорит... А название корабля?
— «Быстрый». Сто двадцать локтей в длину, сорок в ширину.
— Никогда о нем не слышал. Ты не сочиняешь?
— Должно быть, я ошибся.
— Это верно! «Быстрый»... Подумай сам: если бы такой корабль существовал, то о нем бы знали! А что ты скажешь, если я попрошу тебя навести порядок в моих бумагах? С налоговой стражей предосторожность не бывает лишней, с ней шутки плохи!
Икер выполнил просьбу, чем очень порадовал своего хозяина. Тот просто поверить не мог, что ему так подфартило.
Так они и путешествовали — в ритме шага навьюченных ослов и однообразных остановок, когда можно было поспать и подкрепиться сушеной рыбой и луком, которые начальник каравана предложил Икеру в обмен на услуги.
Несмотря на мучительные раздумья и тревогу о будущем, Икер здорово обрадовался, когда караван сменил иссохшую тропу на дорогу в зеленой долине, поросшей пальмами. Забыто опасное море, забыты грозные горы! Вокруг плодородные орошаемые поля, где крестьяне собирают урожай.
— Скажи, парень, хотел бы ты работать у меня? — спросил купец.
— Нет, мне нужно найти своего учителя и продолжить обучение, чтобы стать хорошим писцом.
— Что ж, я тебя понимаю! Заработок невелик, но уважение большое. Что ж, видно так тому и быть, мой мальчик, желаю удачи.
Икер ощутил вкус ветра и мягкое тепло весны. Торопясь поскорей добраться до своей деревни, он быстро шел, выбирая тропинки, по которым столько раз бегал в детстве, ища уединения, чтобы посидеть и поразмышлять в тишине. И хотя он не прочь был поиграть с приятелями, но все же любил в одиночестве размышлять над тайнами мира и невидимых сил.
Деревня Медамуд состояла из маленьких белых домиков, выстроенных на холме и укрытых от солнца акациями, пальмами и тамарисками. При входе в деревню стоял колодец, который охранял стражник. Стражник изумился, будто увидел гостя с того света:
— Нет, ты не... ты — не Икер!
— Ты не прав; это именно я.
— Ну и дела... Икер?.. А что же с тобой произошло?
— Ничего особенного.
Икеру не очень-то хотелось откровенничать с болтливым стражником, не обсудив свои приключения с учителем.
— Между прочим, скорее всего, тебе придется уехать.
— Уехать? Я вернулся домой, чтобы учиться дальше!
Икер так возмутился, что и слушать ничего не хотел, а стражник настаивать не стал и умолк.
Икер поспешил к дому старого писца, который его обучал и воспитывал. Когда он шел по улице, маленькие девочки прекращали играть со своими тряпочными куклами, а женщины, несущие провизию, останавливались, провожая его недоверчивым подозрительным взглядом.
Дверь дома была закрыта.
Икер постучал... Еще... Потом принялся колотить в дверь.
— Не ломись, — посоветовала ему соседка. — Старый писец умер.
Будто небеса обрушились на голову юноше.
— Умер... И давно?
— Неделю назад. После твоего отъезда его в могилу унесла тоска.
Икер сел на пороге и заплакал.
Похитив его, пираты убили и его приемного отца.
— Пойди к управляющему деревней, — посоветовала соседка. — Он расскажет тебе подробности.
Сквозь нахлынувшее горе Икер чувствовал, что вся деревня смотрит на него как на виновника смерти учителя. Тяжесть несправедливости была невыносима. Нет, он, конечно, все объяснит, и боль в душе постепенно утихнет и все встанет на свои места.
