In nomine patris, et filii, et spiritus sancti…[7]
Достаточно. Все это было бесполезно. Дэвид поднял рюкзак и вышел из церкви, с облегчением выбравшись в пахнувшее травой пространство. Где тут могут собираться люди? Где он может найти жизнь, и разговоры, и ответы?
Бар.
Он зашагал по самой шумной из улиц, вдоль которой выстроились магазины и кафе; потом он выбрал бар «Бильбо». Внутри звучала музыка, а сквозь толстые оконные стекла он увидел выпивающих людей.
Когда он вошел, несколько лиц повернулись в его сторону. Темный и грязноватый бар был набит битком. В углу болтала компания подростков, говоря на самом гортанном испанском, какой только вообще слышал Дэвид. За столом напротив сидела молодая женщина, весьма привлекательная блондинка. Она посмотрела в сторону Дэвида и тут же отвернулась, заговорив по сотовому телефону. Остальную часть бара заполняли смеющиеся смуглые черноволосые мужчины, поднимавшие стаканы мутноватого сидра.
И тут именно это и припомнил Дэвид — музыку. Она была очень похожа на ту, что звучала на похоронах деда. Вроде так? Энергичная песня под гитару, с легкими диссонансами. Что это означало? Не было ли то прямым указанием на басков? Не был ли его дед на самом деле… баском?
Дэвид никогда не слышал, чтобы дед говорил на каком-нибудь языке, кроме испанского и английского. И фамилия их семьи совершенно точно испанская. Мартинес. Однако вон тот коренастый мужчина очень похож на его деда. Да и на отца Дэвида тоже, если уж на то пошло.
Еще одна загадка. Тайны просто множились сами собой.
Облокотившись на барную стойку, Дэвид на своем жалком испанском заказал сервезу[8]. Потом он уселся за ближайший столик и принялся пить свое пиво. И опять почувствовал себя совершенно по-идиотски. Но он слишком хорошо помнил слова деда; ему было велено отправиться в Лесаку, найти Хосе Гаровильо и расспросить о карте. Так он и сделает.
Надо просто это сделать.
Дэвид встал и коснулся плеча самого здоровенного из мужчин, стоявших у бара.
— Э-э…
Мужчина не обратил на него внимания.
— Э-э… Buenos dias[9].
Несколько других посетителей, с широкими задумчивыми лицами, наблюдали за безуспешными попытками Дэвида завязать разговор. Бесстрастные лица. Отчасти угрюмые.
Дэвид еще раз похлопал по широкому плечу коренастого мужчины.
— Buenos dias, señor?
Но мужчина опять его не заметил.
Зато теперь двое других любителей сидра уставились на Дэвида, о чем-то резко спрашивая его на своем гортанном языке. Так ничего и не поняв, что от него хотят эти незнакомцы, он просто показал им карту и перешел на английский.
— Послушайте, мне не хочется вас беспокоить, но… Мне действительно очень неловко. Но эта карта… Я, в общем-то, получил ее от своего деда… и он велел мне приехать сюда и посмотреть… вот на эти места, видите… Арис… Элизонда? И еще мне необходимо найти одного человека, Хосе Гаровильо. Вы не знаете, как мне его отыскать?
Теперь наконец самый крупный мужчина обернулся и что-то произнес коротко и резко.
Дэвид растерялся:
— Э-э… виноват… Боюсь, мой испанский никуда не годится…
Мужчина нахмурился с откровенной яростью; Дэвид осознал, что, должно быть, совершил некую грандиозную ошибку. Он зашел слишком далеко. Он понятия не имел, в чем это выражалось, но он сделал какую-то глупость. Атмосфера в баре явно накалилась. Кто-то выключил музыку.
Один из выпивох выкрикнул какое-то оскорбление. Бармен с другого конца комнаты ткнул пальцем в сторону двери. Дэвид понимал, что ему следует поскорее понять намек. Он вскинул вверх руки и направился к выходу.
Но выпивохи оказались быстрее; трое из них уже вскочили и перегородили ему дорогу, лишая возможности мирно уйти. К ним присоединился крупный мужчина и еще один, в джинсовой рубахе и грязных ботинках; и тут же рядом встал парень в майке с изображением рок-группы «Лед Зеппелин» и татуировкой на предплечьях.
Боже праведный… И что теперь?
Лучше всего было бы просто рвануть вперед, в надежде добраться до двери и выскочить на свободу. Но Дэвид предпринял еще одну попытку договориться.
— Послушайте, ребята… извините… por favor… — Все было бесполезно; Дэвид начал запинаться.
Один из поклонников сидра уже начал закатывать рукава.
— Эй, хватит!
Дэвид быстро обернулся — и увидел ту самую блондинку. Она буквально вклинилась между Дэвидом и его противниками и что-то быстро заговорила, обращаясь к мужчинам. Она говорила с такой скоростью, что Дэвид не понимал ни слова. Но в ее стремительном и уверенном испанском слышался какой-то акцент.
Но как бы то ни было, ее вмешательство помогло. Чтобы она ни говорила, это подействовало. Злость мужчин заметно поутихла; ярость во взглядах сменилась угрюмостью, ледяной гнев отступил куда-то в тень. Девушка явно спасла его от хороших колотушек.
Дэвид смотрел на девушку, она посмотрела на него, а потом уставилась куда-то ему за спину.
И только теперь Дэвид догадался, что могла быть и другая причина к тому, что забияки отступили. Он обернулся. Прямо позади него кто-то шагал через комнату. И если пьянчуг слегка остудила девушка, то перед этой новой фигурой, появившейся невесть откуда, они явно струсили. Что это за человек?..
Он был высок и смугл. Он был плохо выбрит, на его суровом лице отражалась мрачная агрессия. Лет ему было около тридцати пяти, возможно, сорок. Кто он таков? Почему заставил всех умолкнуть?
— Мигель?.. — Это нервно пробормотал бармен. — Э… Мигель… э… два пива?
Мигель игнорировал предложение. Его темные, глубоко сидящие глаза в упор смотрели на блондинку и Дэвида. Он подошел ближе. От него попахивало спиртным — то ли крепким вином, то ли бренди. Но он не казался пьяным. Мигель чуть повернулся и уставился на девушку. Голос у него оказался низким и ровным.
— Эми?
Ее ответ прозвучал вызывающе:
— Пока, Мигель!
Девушка схватила Дэвида за руку и потащила к выходу. Быстро и решительно. Но Мигель остановил ее. Он протянул руку — и просто-напросто схватил Эми за горло. Ее пальцы разжались, отпуская Дэвида.
А потом Мигель ударил ее. Сильно. Это был ошеломительный, жестокий удар по лицу. Девушка упала на пол, растянувшись между окурками и смятыми использованными салфетками.
Дэвид задохнулся. Эта внезапная жестокость по отношению к маленькой юной женщине была настолько немыслимой, настолько внезапной и бессмысленной, что он просто окаменел. Он был не в силах пошевелиться. Что делать? Дэвид огляделся вокруг. Никто явно не собирался вмешиваться. Кое-кто из пьянчуг даже отвернулся, и на всех лицах блуждали слабые трусливые усмешки.
