Саймон с трудом пробормотал:
— Ох, ладно… спасибо, что проделал всю эту работу.
— О чем тут говорить… — немного задумчиво произнес шотландец. — Ладно, мне, пожалуй, пора идти. Передай мою нежную любовь Дэвиду и Эми, когда будешь сообщать им новости. И скажи, мне нравится имя, которое они выбрали. Может, мы вскоре снова увидимся. Пока!
Разговор был окончен.
Саймон опустил телефон в карман и вышел наружу. Эми и Дэвид сидели в пластиковых креслах на берегу реки; это была картина безмятежного довольства.
Журналиста охватила радость, взбодрившая его. Но к счастью все равно примешивалась легкая боль, вечные и неизменные угрызения совести. Как всегда. И так будет всегда. С Коннором все в порядке, но Тима не вернуть. И гармония жизни не изменится: в ней всегда будут звучать и низкие ноты горя, и чистые ноты любви и радости.
Саймон сел в пластиковое кресло рядом с Дэвидом. Тот обернулся.
— Сьюзи отправилась в супермаркет… вместе с Коннором. Думаю, решила прикупить еще вина.
— Отлично.
— Та посылка, — продолжил Дэвид. — Я ее видел. От Ангуса?
— Да.
Последовала пауза.
— Ну, и?..
— Она твоя. Как ты и говорил. Ты ведь говорил, что уверен в этом.
Дэвид кивнул.
— Я просто хотел удостовериться. Но все равно я не стал бы любить ее меньше. Она моя дочь. Но… в медицинском смысле нам нужно было знать. А что насчет Коннора? Он…
— В порядке. В полном порядке. Ничего нет.
— Прекрасно! Это действительно хорошая новость.
— Да…
Они надолго замолчали. Эми встала, чтобы поиграть со своей маленькой дочкой; светловолосая двухлетняя крошка хихикала, подпрыгивая на месте, и показывала на птиц, сидевших на деревьях вдоль реки.
— Забавно, — тихо сказал Саймон. — Твоя дочь… она выглядит стопроцентной англичанкой. Во всех отношениях. Похоже, унаследовала гены своей прабабушки.
— И при этом она наполовину еврейка и на четверть — баск. Думаю, ее ждет блестящее будущее! Но пока она умеет говорить только «папуля, идем, купи-купи». — Дэвид наклонился вперед и окликнул свою малышку: — Элоиза Мартинес, будь повежливее со своей мамочкой! Она рассказывает тебе о деревьях.
Малышка улыбнулась.
В листве деревьев шелестел легкий ветерок; воздух был теплым, напоенным ароматами леса. Дэвид поднял бокал с вином в сторону горизонта, как будто приветствуя сами Пиренеи.
— Конечно, это значит… они действительно вымерли. Каготы. Несчастные проклятые. Они исчезли навсегда. — Он поднял бокал еще выше. — И теперь только горы помнят о них.
Саймон кивнул, отпил сока и стал смотреть на бурлящую воду реки Адур. Пейзаж был прекрасен, задумчив и безмятежен. Река беспечно мчалась через леса к далекому морю. Она напомнила Саймону смеющуюся маленькую девочку, бегущую в объятия матери.
