— Это больше, чем обычные обязанности гида.
— Верно, однако моя начальница просила меня приложить все усилия, чтобы как можно меньше тревожить вашу семью. Вы ведь останетесь жить здесь?
— Нам некуда уехать, и мы не собираемся сдавать помещения замка, словно комнаты в отеле! — резко сказал Кристоф. Его глаза сверкнули.
Эльма невольно подалась назад. Сейчас, сидя напротив и имея возможность рассмотреть графа во всех подробностях, она не понимала, почему этот великолепный мужчина еще не прибран к рукам. Кольца на пальце нет, и хозяйка замка — его мать. Хотя, может, у него имеется невеста. При свете камина гладкая кожа Кристофа казалась бронзовой, делая его похожим на средневекового рыцаря с цветной гравюры в книге. Тонкие пальцы, державшие чашку с кофе, волевой подбородок, чуть растрепавшиеся светлые волосы, густые ресницы. Очень красив.
— Я не предлагаю вам съехать, — наконец произнесла Эльма, выдержав недоуменную паузу. — Всего лишь…
— Послушайте, — вновь прервал ее Кристоф, что было уже по меньшей мере невежливо. — Я хотел поговорить о другом. Можете ли вы закончить свои… исследования пораньше? Скажем, дней через пять?
Эльма разозлилась: понятно, к чему он ведет!
— Вам так хочется, чтобы я поскорее убралась отсюда? У меня контракт и конкретное задание. Пока я не сделаю всего, для чего меня сюда направили, я не уеду.
Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами.
— Вы не понравились моей матери.
— Это ее проблемы, — вырвалось у Эльмы. В самом деле, сколько можно! Он сам сказал за ужином, что гостья ни в чем не виновата, и одергивал мать, когда та начинала высказывать претензии. А теперь вот говорит, что графине не понравилась сотрудница «Марко»! Но ведь хозяин здесь он.
— А вы дерзкая особа, — протянул Кристоф, глядя на Эльму с нехорошим прищуром.
— Я просто умею за себя постоять.
— Полезное качество, госпожа Фиески.
Эльма не стала его поправлять. Не хочет называть ее по имени, не надо.
Она глубоко вздохнула и попробовала объяснить еще раз:
— Я не хочу тревожить ни вас, ни членов вашей семьи. Разве это непонятно?
— Вполне понятно.
— И если вы так не хотите меня видеть, то зачем позвали меня сюда? — не удержалась Эльма от вопроса. Пусть объяснит, если сам такой загадочный.
Кристоф покрутил в пальцах чашку с кофе и задумчиво уставился в камин.
— Видите ли, — произнес он после непродолжительных раздумий, — моя мать человек глубоко несчастный. Она и так тяжело переживает тот факт, что мы вынуждены открыть замок для туристов. Она до последнего надеялась, что не придется это делать. И ваше появление здесь для нее словно стрела в сердце.
Эльма оценила архаичную метафору.
— Я постараюсь не надоедать ей своим присутствием.
— Надеюсь. Тем не менее вы будете бродить здесь каждый день, расспрашивать всех и, наверное, фотографировать…
— Фотографы приедут позже, — сухо произнесла Эльма. — И вы сами дали мне позволение расспрашивать ваших слуг. Хотя они, как и вы, не горят желанием помогать. — Конечно, говорить этого не следовало. Против правил вежливости, и все такое… Но Эльме начинало казаться, что здесь все настроены против нее, а она ведь всего лишь исполнительница, держит себя вежливо и хочет как лучше.
— Вам кто-нибудь что-нибудь сказал? — нахмурился Кристоф.
— Только вы, — вздохнула Эльма.
— Наверное, Экберт не проявил дружелюбия, верно? — проницательно заметил он. — Не судите его слишком строго. Он провел в замке всю жизнь. Ему тяжело смириться с… возникшими обстоятельствами.
Злость прошла, и Эльме стало немного жалко Кристофа. Видно ведь, что он набрасывается на нее, потому что у него плохое настроение и нужно на ком-то отыграться, а у обитателей Адлера настроение ничуть не лучше, и они сами с удовольствием отыгрались бы на ком-нибудь еще.
Нелегкая предстоит неделька.
— Я понимаю сложность ситуации, поверьте, — сказала Эльма. — Если я могу быть чем-то полезной…
Кристоф изучающе посмотрел на нее. Его глаза, казалось, гипнотизируют.
— Достаточно того, что вы мне пообещали. И простите, если был недостаточно вежлив. — Последнее он добавил весьма неохотно.
— Вы можете себе это позволить, — улыбнулась Эльма. — Вы здесь хозяин, к тому же аристократ.
— Именно поэтому я и не должен… — Он осекся и слегка приподнял уголки губ, что могло сойти за маленькую улыбку. — Признаюсь честно, сам факт вашего пребывания здесь и всего того, что будет дальше, угнетает меня. Но я ценю, что вы ведете себя практически безупречно.
— О! Это комплимент?
— Скорее признание ваших заслуг перед нашим обществом.
Эльма негромко рассмеялась.
— Оставим пока неприятные темы, — произнес Кристоф. — Вы моя гостья. Пока я не пришел в неистовство и не выгнал вас за неподобающее поведение и дерзость, скажите: вам вправду нравится работать гидом?
Эльма слегка расслабилась. Похоже, тяжелая часть разговора миновала и можно поболтать за чашечкой кофе. И не смотреть, не смотреть пристально, как двигаются его руки и как он заправляет за ухо выбившуюся прядь волос!
— Я люблю работать с людьми. Мама говорит, что я излишне коммуникабельна, и винит в этом папину наследственность.
— Ваши родители… они вместе?
Что за странный вопрос? Вслух этого Эльма конечно же не произнесла.
— Да, уже тридцать лет. И до сих пор любят друг друга. Они так романтично познакомились, отец влюбился в маму с первого взгляда. А потом он сбежал от итальянской мафии и поселился здесь! — Эльма озорно улыбнулась. — Папа всегда говорит: что ни делается, все к лучшему. Он любит маму, хотя и скучает по Италии. Мы туда иногда наведываемся. Там очень красиво и гораздо теплее, чем здесь, но я все равно люблю Средний Рейн больше других мест на свете.
— Я тоже, — кивнул Кристоф. — Да, ваши родители весьма романтичны. Что, правда любовь с первого взгляда?
— Вы мне не верите? — изумилась Эльма.
— Немного сомневаюсь. Я никогда с таким не сталкивался и не верю в чувства, которые способны вспыхнуть за несколько минут.
— А у меня есть доказательства — мои родители! Так что можете не верить сколько угодно, любовь с первого взгляда все равно существует!
Кристоф задумчиво покачал головой. По его лицу нельзя было угадать, о чем он размышляет и что на самом деле значит для него этот необременительный разговор. Эльма считала себя отличной физиономисткой, да и нельзя иначе при работе с людьми, только вот Кристоф фон Адлертрененштайн явно находился вне сферы ее понимания.
— Значит, у вас счастливая семья?
