Троица остановилась, нависая над Белином и кирасиром. В лицо барону ударил жар, превосходящий тот, что распространял вокруг себя сожженный «Единорог».
Несчастному кирасиру стало совсем плохо. Ружье заходило у него в руках.
«Мантикор» издал серию лязгающих звуков. С оглушительным шипением его головогрудь, украшенная рельефной львиной мордой в два человеческих роста, разошлась в стороны. За ней открылась кабина паровоина, где, вложив руки в управляющие колеса, сидел Рыцарь в багряном гамбезоне. Под стать одеянию волосы у него были насыщенного медного цвета. Верный знак лордов Савина.
— Что здесь происходит?! — крикнул Рыцарь со своего высокого насеста.
— Милорд, этот господин требует, чтобы я его убил! — Голос кирасира срывался. — Мне приказано брать дворян и офицеров в плен, но он отказывается сдаваться!
— А почему бы вам не сдаться, милорд?
Барон вздохнул.
— Меня зовут лорд Якош Белин. Я барон Алмазной Оправы.
— Это для меня не новость, — крикнул водитель паровоина со смехом. — Я узнал вас, милорд. И я предложил вам вполне почетную сдачу. Как равный равному.
— Боюсь, что я не узнаю вас, — отчеканил Белин.
В слове «равному» он усмотрел насмешку победителя. И хотя она его не задевала, честь лорда требовала высказать обиду.
Но южанин оказался глух к тонкостям этикета.
— Неудивительно, барон. Когда мы встречались с вами, мне было всего десять. Да и двадцать пять лет изрядный срок, чтобы многое забыть.
Теперь барон знал, кто был водителем «Мантикора». Да, двадцать пять лет — немалый срок. За это время его отец присоединился к матери в усыпальнице дома Белинов. Якош Белин принял Оправу Алмаза под свою руку по праву первородства.
Смертельный враг его отца, старый лорд Савина, тоже вскоре взошел на погребальный костер. Его сын унаследовал от него огненные волосы и нрав, а также власть над домами Юга.
— Я герцог Анже Савина, лорд Рубиновой Оправы. Примете ли вы мое покровительство и обещание не причинять вам вреда в обмен на ваше оружие и согласие следовать законам воинской чести?
— Мое оружие сгорело, милорд Савина, вместе с моими людьми, — Якош кивнул в сторону «Единорога». — Если вы не будете настаивать на этой формальности, я приму ваше покровительство. Хотя, признаться, не вижу в этом особого смысла.
Он ощутил на себе пристальный взгляд хозяина «Мантикора».
— Если бы в этом не было смысла, я бы не искал вас по всему полю, лорд Белин, — услышал барон. — А предоставил бы решать вашу судьбу вот этому юноше с ружьем. Но так случилась, что ваша судьба связана с моей. И с судьбами всех людей, от Хребта до Крайнего Моря.
— Не совсем понимаю вас, герцог.
— Поймете. Надеюсь, что сегодня же вечером я смогу вам все разъяснить. У нас мало времени, милорд. Близятся холода.
Окутавшись облаком пара, половинки львиной морды сошлись вместе. Яростный металлический лик хищника еще несколько мгновений созерцал Якоша черными прорезями глаз.
«Мантикор» зашагал прочь, сопровождаемый бочковидными клевретами. Его хозяин оставил кирасира конвоировать барона в свой лагерь. А лорда Белина — размышлять о судьбе, словах Анже Савина и о том, какие могут быть холода в начале южного лета.
Глава II Сказки тайги
январь 400 года от Коронации
АЛАН АТМОС, МАСТЕР НЕДР
1
Сон или явь?
Долгие часы поисков оставили его ни с чем.
Ни обрывка ткани, ни капель застывшей крови. Ничего.
Его тело окоченело, ноги еле передвигались. Холод пробрался внутрь и сжал сердце. Сейчас он не был способен даже испытывать отчаяние. Только холод.
Чувства Алана умерли. Уцелел только проклятый разум, твердивший: «Ничего нельзя сделать, ничего, ничего».
Так уже случалось с ним, когда он потерял Мару, жену. Все эти годы он боялся, что история повторится. Как змея укусит себя за хвост — аллегория в духе бородатых философов из Толоса, любителей вина и крепких мальчишеских задов.
Кому лучше знать, если не им, гражданам Трижды Разрушенного Города?
Когда твои мысли начинают блуждать в дебрях, а тело отказывает тебе в повиновении, время проявить беспокойство.
Повернуть к дому. Натопить парилку, растереться настойкой с мёдом, принять добрую меру настойки внутрь. Выпарить из себя ледяное оцепенение, недобрый погляд тайги. Упасть на нерасстеленную кровать. Уснуть и видеть во сне Мару и Миху. Живых.
2
Во сне ему нет покоя. К Мастеру Недр приходит буран, отнявший у Алана жену и сына.
Яростный ветер и колючая метель. Старые ели клонят острые верхушки друг к другу. Стонут. В бешеной пляске снежинок Алану видятся неведомые фигуры, без головы, но с длинными цепкими руками и ногами волка.
Тангу говорят, что буран поднимают слуги Йоро-Атын, Старой Волчицы. Злые, вечно голодные духи зимней ночи. Их любимая пища — теплая душа заблудившегося путника. Тот, у кого они ее выпьют, становится йоро-мангу, оборотнем с ледяными глазами и черной кровью.
Алан Атмос, рудознатец высокого ранга, не верит в Волчицу, ночных духов и йоро-мангу. Он верит в человеческий разум, создавший Свечи Тревоги. И что с помощью Свечи он сможет запалить немного валежника и согреться. Иначе его душа застынет вместе с телом.
3
Отец рассказывал ему: когда он совсем мальчишкой приехал в Хлад, местные устроили охоту на одного оборотня. Собаки выгнали йоро-мангу к самому поселению, и отец видел, как охотники застрелили его из своих маленьких тугих луков.
Отец говорил — издалека кровь и вправду показалась ему черной. А потом тангу уволокли тело и сожгли.
Управляющий сказал, что не допустит впредь таких зверств, и отправил в поселок тангу отряд стрельцов и Снежных Следопытов.
Что-то не сладилось у них в поселке. Подвел толмач или гордые тангу оскорбились вторжением городских людей. Об остальном отец говорил неохотно, мрачнел.
Алан пробовал расспрашивать местных, из тех, кто прижился на окраине Хлада. Но они лишь крутили головами: «Нет знаем, нет видели».
Старый дед Ойон, который точно знал и видел, тоже отказывался говорить. «Нехорошее случилось», — вот и все, что удалось от него добиться.
4
Почему он думает об этом вместо того, чтобы искать хворост? Почему мысли о давно минувшем упрямо лезут в его голову, как навязанные. Откуда он знает, что именно этой тропой гнались собаки и охотники за убегающим оборотнем?
По следу из черных капель крови, сбегавших из раны под левой лопаткой. Туда ударил копьем молодой ученик шамана, не ведавший, что так не убить йоро-мангу. Сердце оборотня уже мертво.
