Попробовала было Верейская спорить, даже призвала на помощьЗину, но от той никакого прока. Уставилась, дуреха, на ощеренное белымигребешками море и только бормотала: «Матушка-Богородица, страсть какая…»
– Ну хорошо, хорошо. – Лидия Сергеевна поняла, что теряетвремя. И потом, это же естественно, что люди заботятся о своих семьях. Дажетрогательно. – Сейчас дам. Половину.
Она отвернулась, открыла шкатулку, где кроме украшенийлежали марки. Половина минус десять процентов аванса это сколько будет? Нужноумножить тысячу двести марок на ноль целых четыре десятых…
В арифметике ее светлость была не сильна. Она неуверенноперебирала купюры. Поверх коробочек с брошками, кольцами и серьгами лежалажемчужная диадема, футляр которой не поместился.
Вдруг кто-то сзади выхватил ларчик из рук княгини, а саму еегрубо оттолкнул в сторону.
– Что вы делаете? – ахнула она. – Не смейте!
Младший брат пихнул ее в грудь, и светлейшая княгиня, скоторой никто никогда не обходился подобным образом, плюхнулась на песок.
Зина самоотверженно бросилась на обидчика своей госпожи идаже успела царапнуть злодея по физиономии, но он стукнул бедняжку кулаком ввисок, и она рухнула как подкошенная.
– Чего стоишь? – сказал младший Редлих старшему. –Договорились же. Я кончу бабу, ты девку. А после утопим.
Второй нагнулся, поднял с земли большой камень, и княгиняпоняла, что этим грязным куском минерала ее сейчас убьют. Хорошо Зине – талежала без чувств, этого ужаса не видела.
– Mordio!!![6] – крикнула Лидия Сергеевна чтобыло мочи. На берегу в этот ночной час никого оказаться не могло, но не молчатьже, когда тебя убивают.
Еще догадалась выдохнуть по-русски: «Господи Боже!»
Это, очевидно, и спасло. Услышал Господь мольбу погибающейженщины.
Сверху, с дюны, донесся громкий крик (потрясенной княгинепоказалось – с русским акцентом):
– Вас махт ир, швайне?![7]
Кто-то оказался в глухом месте, в глухое время! Кто-то непобоялся вмешаться!
Повернув голову, Верейская увидела не один силуэт – два:повыше и пониже.
«Честные рыбаки» застыли, не зная, как быть. Один полез заголенище, должно быть, за ножом.
Но первый из спасителей, поменьше ростом, бурей налетелсверху и наотмашь ударил Редлиха-младшего, еще одним ударом сбил с ног Редлиха-старшего.Второй спаситель, высоченный костлявый мужчина в драном, будто снятом согородного пугала пальто, молча поднял с песка увесистую корягу.
Этот жест положил конец сомнениям грабителей. Младший Редлихдернул старшего за руку, помогая подняться, и оба с топотом пустились наутек.
Лидия Сергеевна пыталась рассмотреть рыцаря, так доблестно –одним махом двоих побивахом – расправившегося с братьями-разбойниками. Втусклом свете луны, едва пробивавшемся сквозь тучи, было видно не уместное дляноября соломенное канотье, черное пальто, из-под которого виднелись защитного(кажется) цвета брюки и высокие сапоги. Лицо героя оставалось в тени.
Но он нагнулся к лежащей, стало видно светлую щетину,блеснули пронзительные глаза.
– Майне фрау, – сказал незнакомец, беря Верейскую за руку, –зинд зи… как это, черт… зинд зи ин орднунг?
Второй присел на корточки возле Зины и, зачерпнув песка,стал тереть ей виски. Горничная застонала.
– Боже, – пролепетала Лидия Сергеевна, услышав «черта», – вырусский?
На простом, ясном лице неизвестного человека отразилосьизумление.
– Вы… вы тоже?! Ну и оказия.
Он почесал затылок, отчего шляпа съехала ему на лоб.
– Господи, кто вы? Откуда? – не могла опомниться Верейская.
Небритый оглянулся, понизил голос.
– Я офицер. Сбежал из Дрешвица. Там лагерь длявоеннопленных.
– Да-да, знаю. Мы с Зиной посылали туда гостинцы наРождество и Пасху. Этот господин тоже оттуда?
Долговязый молчун одной рукой придерживал плачущую Зину заплечи, другой неловко гладил ее по голове.
– Это мой денщик, Тимоша. У него после контузии и испытанийплена мозги малость съехали. Говорить членораздельно не может, только мычит. Немог я его в лагере бросить, пропадет. Думали, найдем какую-нибудь лодку наберегу, махнем в Швецию. Где наша не пропадала… – Здесь беглец очень симпатичносмутился. – Простите, сударыня, я не представился. Прапорщик Базаров, ЕмельянИванович.
– Княгиня Верейская, Лидия Сергеевна, – с улыбкой ответилаона.
– Матушки, барыня, что ж вы сидите?! – возопила тутпришедшая в себя Зина. – Мазурики шкатулку уносят!
Пока Верейская знакомилась со своим избавителем, братьяРедлих удрали довольно далеко. Усердно шлепая по песку своими бахилами, они ужедобежали до тропинки, что вела к городку.
– Догоните их, прошу! – спохватилась Лидия Сергеевна. – Онизабрали все мои деньги! И драгоценности!
Прапорщик Базаров вскочил, даже сделал несколько шагов – иостановился.
– Пустое дело, ваше сиятельство. Шум поднимать нам не резон.Обойдется себе дороже…
Он, конечно, был прав. Бог с ней, со шкатулкой.
– Вообще-то мы, Верейские, носим титул «светлейших», так чтоправильное обращение «ваша светлость», – молвила она с улыбкой, давая понять,что говорит это не всерьез (но все-таки пусть он сознает, с кем имеет дело). –…Однако вы можете звать меня просто «Лидия». Ведь мы товарищи по несчастью.
Тот поглядел на лодку и весело ответил:
– Надеюсь, будем товарищами по счастью. Баркас знатный и,кажется, с мотором. Опять же ветер подходящий. К утру, Бог даст, окажемся вшведских водах.
– Вы умеете управлять судном?
Он засмеялся:
– Через Байкал ходил, так и через Балтику как-нибудьперемахну. Тут до Треллеборга сотня верст всего.
Но Лидия Сергеевна все еще колебалась.
– Однако я теперь совсем без денег. Как же мы из Швециипопадем в Россию?
– Поездом, Лидочка, поездом. Первым классом. Все расходыберу на себя. Товарищи так товарищи. Денег у меня тоже нет, но зато есть вотчто.
Веселый прапорщик подмигнул, расстегнул пальто и извлекоткуда-то из-за пазухи мешочек на снурке. На ладони сверкнул причудливый,загогулистый кусочек желтого металла.
