Он считал, что боль порождают не только повреждения, но и перемены натуры (это могут быть любые резкие изменения — например, температуры или соотношения гуморов в том или ином органе). Также он увеличил число галеновских типов боли с четырех до пятнадцати. Следует отметить, что сам Гален опирался на список медицинских характеристик боли Архигена Апамейского, который он значительно сократил, поскольку счел описания путаными и непонятными. Однако, как уже упоминалось ранее, неверно утверждать, что Гален сократил типологию боли до четырех пунктов[19]. Там, где Гален отказывался от слова «боль», Ибн Сина подчас возвращал это понятие (например, в случае с онемением). Ученые не раз пытались соотнести категории боли Ибн Сины с ее современными описаниями (равно как и классификацию Галена), отчасти предвосхитив классификацию «Болевого опросника» Мак-Гилла (который будет подробно рассмотрен в главе 4, посвященной хронической боли)[20]. Подобные попытки есть не что иное, как допущение вольностей в переводе или трактовке ситуативных значений, потому как все типы боли по Ибн Сине и Галену опираются на представление о гуморальной природе человеческой физиологии. Антиисторическое по своей сути утверждение о прямой связи между теориями Ибн Сины и современной медициной предполагает, что, вне зависимости от специфического контекста, переживание боли, описанное разными словами, само по себе остается неизменным. Но подобная аналитика нежизнеспособна. Понятие «боль» по Ибн Сине и Галену включает множество ощущений и симптомов, которые современная медицина к боли не относит.
Я решил прочесть текст Ибн Сины на языке оригинала, чтобы избежать искушения провести параллели с современным знанием о боли, и попытался сформулировать ситуативные значения определений, как бы ни был велик соблазн объединить их словом «боль»[21]. В перечислении и описании этих категорий Ибн Сина использует арабское слово Waja‘, которое можно перевести как боль, рана, ломота, недуг — или же, по собственному определению Ибн Сины, «чувство несогласованности»{2}. Большинство ученых признают многообразие значений этого слова, но из раза в раз трактуют его как «боль». Я же здесь перечисляю разновидности не-здоровья — быть может, это слово лучше выражает упомянутое чувство несогласованности, содержащее всю широту средневековой «боли», полный спектр неприятных и тревожных ощущений, в том числе выходящих за пределы физических страданий. В каждом случае я дополнительно привожу транслитерацию на латинице и оригинальное написание слов на арабском и фарси.
Первая упомянутая категория не-здоровья, которая достаточно красноречиво подтверждает мои идеи, — это al-waj‘ al-ḥakkāk (
) dard-e khāreshī ( ) или «зуд». В арабском можно распознать также значения «чесание» или «свербение», но проще остановиться на понятии зуда. Большинство исследователей в данном случае пишет о зудящей боли, но мне такой перевод кажется неуместным. Причиной зуда считаются едкие или острые гуморы, и предлагается соответствующее лечение. Стоит нам отказаться от перевода Waja‘ словом «боль», как на передний план выдвигается значение зудящего дискомфорта. Он включен в общий список явлений, которые можно трактовать как физическую боль. Все они объединены общей этиологией — гуморами{3}.
Вторая категория не-здоровья — al-waj‘ al-khashīn (
) dard-e zebrī ( ), что часто переводят как «раздражающая боль». Это обтекаемое описание не слишком помогает понять суть, так как утверждает, что такая боль порождается соответствующими гуморами. Поэтому важно разобраться, что значит khashin — шероховатый, ободранный, грубый. Гуморальная шершавость приравнивается к самому характеру переживания. Подходит ли здесь слово «раздражающий»? Может быть. Но, похоже, оно не вполне отражает изначально заложенное значение. На фарси это же слово означает нечто неоформленное или колючее. Выходит, речь о саднящем чувстве или ощущении содранной кожи.
Al-waj‘ al-nākhis (
) dard-e khalande ( ) часто переводят как «тянущая боль» или «напряжение» (подозреваю, чтобы притянуть переводы к поздним латинским значениям и тексту Галена; я комментирую это ниже), но, кажется, имеется в виду укус или укол. Здесь вновь заметна обтекаемость в описании причины, поскольку это состояние не-здоровья порождается воздействием гумора на мышцы и нервные окончания.
Al-waj‘ al-momaddid (
) dard-e feshārī ( ) — надавливание или сжатие. Это может быть как физическая боль, так и давящее ощущение, какое возникает от приложенного к телу тяжелого предмета.
Ясно, что если подгонять все эти определения под современное западное представление о боли, то они становятся слишком сжатыми и запутанными. Чтобы разобраться в них, следует отказаться от такого узкого подхода и принять более широкую категорию боли, которая ближе к ощущению не-здоровья. Два последних примера окончательно в этом убеждают. Термин al-waj‘ al-rikhw (
) dard-e sost ( ) Ибн Сины переводят как «расслабляющая боль», и из такой трактовки совершенно непонятно, о чем речь. Это может быть «мягкое» или «рыхлое» болезненное ощущение, но лучше всего подходит «чувство вялости». В фарси можно проследить значение расслабленности, но также и онемения, и эту категорию Гален по очевидным причинам отказывался включать в типологию боли. Ощущение расслабленности, вялости или онемения нельзя определить как болезненное, но можно отнести к категории не-здоровья. Ибн Сина приводит конкретные обстоятельства, порождающие подобную вялость: напряженность мышц при расслабленных связках и сухожилиях. Такое состояние может быть неприятным, но оно не причиняет боль. Последний пример — al-Waj‘ al-i‘iyāiī ( ) dard-e khastegī ( ), что часто переводят как «боль от усталости» или «боль от утомления», — но это просто-напросто утомление. И пусть велик соблазн связать его с болями при синдроме хронической усталости, в очередной раз следует подчеркнуть, что такая связь здесь не подразумевается. В качестве причины такой «боли» приводится чрезмерная нагрузка, так почему бы и нам не интерпретировать это так, как подразумевает автор, — как неприятное ощущение усталости?
Как вышло, что современный перевод так исказил этот вдоль и поперек изученный текст? Очевидно, переводчики и издатели стремились протянуть нить между Ибн Синой и современностью, подчеркнуть масштаб его врачебного визионерства. Но эти старания сводятся на нет, во-первых, замечаниями о том, что переводные категории «боли» древнего ученого отлично увязываются, скажем, с «Болевым опросником» Мак-Гилла, а во-вторых, тем, что перевод содержит непонятные примеры вроде «расслабляющая боль», «зудящая боль» и «боль от усталости». Подозреваю, что пагубную роль сыграло чтение Ибн Сины в
