как обычно! — улыбнулась Света, погладив мужа по руке.
— Он, когда в запое, то буйный! — не согласился Альберт. — Нас чуть ли не каждый второй день к нему вызывают. А тут нас к нему уже второй месяц не вызывали!.. Я думал, он кони уже двинул. А тут вчера шёл и видел его. Стоит, ёлки! Прямо даже трезвый. Только бормочет себе под нос что-то…
— Дорогой, а тебе не кажется, что это паранойя? — осторожно уточнила жена, видимо, боясь расстроить мужа.
Не тут-то было! Альберт совершенно серьёзно её выслушал, а потом совершенно серьёзно признался:
— Я рассматривал и этот вариант тоже. Стал расспрашивать коллег. Все признались, что у них такие же ощущения! Все, понимаешь?.. Ты же знаешь, у нас там в отделе стражи все бывшие — кто из армии, а кто из полиции, как я. Ты же знаешь, мы ощущениям доверяем, Светк! Туго усвоили, на своих шкурах, что это всё не пустое…
Альберт снова заволновался и, трясущимися руками схватив вторую обойму, начал её снаряжать патронами, чтобы хоть чем-то себя занять.
— Администрации говорили… Они ответили, мол, сделать ничего не можем, справляйтесь сами! — заговорил он снова. — И нюхач наш проверки проводил. Проверял людей. Но никого так и не выявил. А люди умирают ночью. Каждую ночь. И не хищники их дерут. Порождения. А мы ни одно поймать не можем.
— А что лорд? — уточнила Света.
— А он молчит. Только людей гребёт в армию. И всех их во внутренний город тащат. А на наше кольцо вообще внимание перестали обращать! Будто нету нас больше!
— Да как же… — у девушки задрожала губа.
Ей было всего двадцать. Альберту — уже под тридцать. Странная любовь, вспыхнувшая между ними, перетекла в семейную жизнь, а потом и в рождение сына Дмитрия. И все эти четыре года Альберт не мог понять, за что ему такое счастье.
А теперь понял, что неважно, за что. Может, даже авансом. Просто теперь он должен это счастье сохранить. Во что бы то ни стало.
Будто чувствуя страх родителей, маленький Митя заворочался в своём закутке. И тут же разревелся надрывным баском.
— Ой, блин! — Светка подскочила и кинулась к сыну.
А Альберт отложил вторую обойму и принялся за третью. А потом, и этим не удовлетворившись, достал из шкафа системную дубинку, подаренную начальством. За всё время службы на Пареке это оружие не пригодилось ему ни разу. И вот на тебе.
— Баю-баюшки-баю… Баю-баюшки-баю… — тонко напевала из-за занавески жена, укачивая сына.
Альберт подошёл к занавеске, но внутрь заходить не стал. И через неё можно было поговорить.
— Светка, наши договорились с Гаврилычем, хозяином таверны, что все будут ночевать у него. Комнату и на нас тоже выделили.
— Баю-бай… А как же дом?.. Баю-баюшки-баю!.. Так нельзя! — ответила жена, пытаясь укачать ребёнка.
— Светка, трупам дом не нужен, ты знаешь же? — тихо спросил Альберт.
— Баю…
Через секунду занавеска отдёрнулась, и жена сурово уставилась на него, не переставая качать свёрток с ребёнком.
— Что значит трупы, дорогой? — спросила она. — Ты что, думаешь, кто-то придёт и вломится к нам? Да я эту дверь даже незапертую еле открываю!
Дверь была самым дорогим имуществом, которое имелось у семьи Альберта. Сколоченная из толстых досок, с металлической окантовкой и продольными полосами жёсткости — она, наверно, выдержала бы даже столкновение с автомобилем. Но автомобилей на узле не было, а вот трупы… Трупы каждую ночь появлялись.
— У всех двери хорошие! — отрезал Альберт. — А трупы… Они каждую ночь.
— И ты предлагаешь с ребёнком в таверну на ночь идти? Ты в своём уме? — не сдавалась жена.
— Там все будут со своими, — потерев красные от усталости глаза, объяснил Альберт. — Я сначала отказался: знал, что тебе идея не понравится… Но, Свет, я боюсь за вас… А я тут один! Один, кто готов вас защищать! Понимаешь? А там будет весь наш состав! Ну давай туда, а? Ну пожалуйста!
Больше всего Альберт боялся, что Светка упрётся. Но то ли он был настолько испуган, что жена поняла и сжалилась. То ли она и сама что-то нехорошее чувствовала.
Как бы то ни было, прошли три долгих секунды, а Светка ещё не начала ругаться.
А затем, наконец, решилась:
— И что с собой брать?
— Давай пелёнки для Мити! И себе бельё! Остальным Гаврилыч обещал обеспечить, — улыбнулся Альберт. — Ему тоже стрёмно там. Он нам даже приплатить готов был, но мы уж как-то отказались…
— Держи Митю! — жена сунула в руки Альберту свёрток с ребёнком. — Я сейчас!..
От неожиданности он даже выпустил дубинку, которая с грохотом упала на пол, отчего ребёнок снова захныкал. Но свёрток взял и принялся укачивать, рассказывая сыну всякую чушь о том, что папка и мамка у него самые лучшие, и бояться не надо. А надо крепко-крепко спать и не плакать.
Ну а Светка металась по дому, закидывая в дорожную сумку вещи. И когда сумка уже была полна, девушка не остановилась, продолжая трамбовать содержимое. Но прошло десять минут, пятнадцать… Светка успокоилась, сумела, наконец, выбросить лишнее и застегнуть сумку.
Уже одевшись, она забрала у Альберта сына, и теперь мужчина сам начал спешно собираться и одеваться. В сумку он почти ничего докладывать не стал: умница-жена побеспокоилась и о себе, и о сыне, и о нём. А вот оружие подготовил со всей серьёзностью. Пистолет в кобуре, дубинка в креплении на поясном крючке…
За окном начинались зимние сумерки. С неба лениво планировали крупные снежинки, чтобы сразу растаять на гравийной дороге, называвшейся Комариной улицей. Альберт с женой и сыном выбрался из дому, закрыл дверь на массивный ключ и огляделся: улица была пуста и тиха.
И всё бы ничего, но в такое время обычно тут ещё гуляли люди, а из соседских домов слышались голоса детей.
Ну а сейчас стояла тишина. И первые клочки ночного тумана просачивались со стороны внешней стены.
Альберт взял жену под локоть и повёл, внимательно глядя по сторонам. Всюду ему виделись опасности. Везде мерещились враги. Однако настоящие враги показываться не спешили, и только старая карга Унно всё так же сидела на лавочке перед домом.
Она молчала, но от этого было лишь ещё более жутко. Альберт с женой уже почти прошли мимо, когда
