могло, дом был тем же самым. Я хорошо помнил фотографии, приобщённые к делу.
— Элла, не бойся! — воскликнул я громче. — Всё закончилось, сейчас домой поедем!
Переминаясь посреди комнаты, я высматривал люк, ведущий в подпол. Да где же он… Я покрутился, разглядывая пол и, присев на корточки, потянул за край рогожи, брошенной недалеко от окна. Точно, люк оказался под ней. Отбросив рогожу в сторону, я потянулся к люку.
Мимоходом глянул в грязное закопчённое оконце. Такси стояло на месте, отсвечивая зелёным огоньком. Лишь бы не появилась белая «Волга», иначе ситуация грозила мгновенно выйти из-под контроля.
Я отодвинул задвижку, потянул за кольцо и приподнял тяжёлую крышку.
— Элла, ты здесь? Эй! Сейчас я тебя освобожу. Элла, отзовись!
Но в ответ не раздавалось ни звука. У меня даже фонарика не было. Я наклонился над ямой и попытался рассмотреть, что было там внизу. Через минуту глаза начали различать некоторые детали, и я увидел тело, распростёртое на земляном полу погреба.
— Элла! — закричал я, и в голове промелькнула мысль, от которой меня даже в жар бросило.
Не успел!!! Толоконников меня опередил! Твою мать! Но нет, мне показалось, что я увидел небольшое шевеленье. И в этот момент за окнами раздался звук подъезжающего автомобиля…
3. Домой, товарищ!
3. Домой, товарищ!
Не надо было тратить время на поиски Кофмана! Лучше бы сразу сюда поехал!
— Элла! — заорал я. — Давай скорее! Приходи в себя! Нужно торопиться! Ты там живая⁈ Очнись, твою мать! Очнись!
Из «Волги» вышли два человека и подошли к такси. В окно было хорошо всё видно. Я отошёл, опустился на колени и наклонился над люком. Снизу на меня смотрела испуганная девчонка. Теперь она стояла и мне было неплохо её видно.
— Ты кто такой? — хрипло произнесла она.
— Ангел хранитель! Давай скорее руку!
— Какой ещё хранитель! — сердито воскликнула заложница. — Мой отец деньги заплатит, и меня выпустят отсюда.
Дура малолетняя! Я вскочил и метнувшись к стене, подхватил стул, бросился к двери, закрыл её поплотнее и подпёр стулом, уперев его под ручкой. Надолго его не хватит, но хотя бы чуточку времени выиграть.
— Элла, давай руку! Они тебя убьют. Им не нужны свидетели. Получат бабки, а тебя… Давай скорее!
С улицы донеслись голоса. Я поднялся и глянул в окно. Разговор шёл на повышенных тонах. Толоконников лез в открытую дверью такси и, кажется, пытался вытащить водителя наружу. Блин! Подставил я водилу.
— Да вылезешь ты или нет⁈ — взорвался я. — Из-за тебя ни в чём не повинного человека сейчас ухлопают! Давай!
Я снова посмотрел в окно. Калитка отворилась. В ней показался светловолосый чувак в кроссовках, тот самый что бежал за мной к остановке. Он бросил взгляд на дом, но не пошёл дальше, а, наоборот, вернулся на улицу.
— Быстро, твою мать! — гаркнул я, склоняясь над дырой в полу.
Девчонка прикусила нижнюю губу и протянула руку вверх. Лестницы поблизости не было поэтому я лёг на пол и обхватил её запястье.
— Держись за руку! Крепче! Сейчас я тебя дёрну, а ты хватайся второй рукой за край! Помогай мне!
— Разве ж так руку предлагают?
— Что? — опешил я.
— А сердце?
— Потом скажешь, ладно? Готова?
— Стоит быть похищенной, чтобы получить предложение руки и сердца?
Бестолочь! Я потянул её наверх. Она оказалась худенькой и лёгкой, как пушинка. Тем не менее пришлось немного повозиться, прежде чем я смог вытащить её наружу. Чумазая, бледная, перепуганная, замёрзшая — смотреть было страшно. А глаза… не глаза, а глазищи, огромные чёрные, зарёванные. И ещё ресницы, длинные и пушистые. Больше ничего и не запомнил поначалу.
Из-за окна доносились крики. Сквозь редкий штакетник забора я увидел Толоконникова. Он стоял на коленях в грязи и держался за перебитую руку, а таксист отчаянно размахивал монтировкой. Блондин в кроссовках и ещё один бандос кавказского вида с ножом в руке наседали на него с двух сторон.
Я подбежал к противоположной стене комнаты и открыл окно.
— Вылезай, быстро! Беги туда, перелезь через забор и лети на всех парах. Держись в стороне от дороги. Как только увидишь телефон-автомат, вызывай полицию! То есть милицию! Поняла?
Она молча покрутила головой.
— Что непонятно? — нетерпеливо воскликнул я.
— Зачем мне бежать, если отец заплатит выкуп?
— Затем, что вот они сейчас пытаются убрать свидетеля, посмотри в окно. Думаешь, они оставят в живых тебя? Сейчас некогда разговаривать, я потом всё объясню. Давай милая, поторапливайся. Под лежачий камень мы всегда успеем, да? Скоро всё кончится. Беги, как заяц!
Она выбралась в окно, а я поднял, лежащую на полу у печки ржавую кочергу и убрал стул от двери. Надо было идти на выручку таксисту, принявшему удар на себя. Я вылетел из дома, как метеор.. Спасибо за открытую калитку.
Меня распирали гнев и злоба. В такие мгновенья я за себя не отвечал. Вкус этого дела мне был знаком. Бандосы и ойкнуть не успели, как кочерга прилетела по хребтине армянину, или кто он там был.
Пока блондинчик только поворачивался в мою сторону, херак, я вытянул по спине чувака с ножом. Он охнул, резко обернулся и тут же получил по руке с зажатой в кулаке финкой.
— Хватай пацана! — зарычал Толоконников. — Это же он! Тот самый!
Сам он попытался подняться на ноги, но тут же получил ногой в ухо от водилы и рухнул в снежное крошево. Армянин тихо выл, придерживая повисшую плетью руку. Оставался блондин. Рожа у него была хищная, острый нос и широкие, туго обтянутые кожей скулы.
Он сплюнул сквозь зубы, блеснув золотой фиксой, и, переводя взгляд с меня на водителя, вынул из кармана перо. Щёлк — вылетело быстрое, как ртуть лезвие. Таксист в беретке и с монтировкой был сейчас вылитым Папановым из «Бриллиантовой руки» из сцены на автомойке.
У вас ус отклеился…
Мы надвигались с двух сторон, и блондин отступил, держа руку с пером впереди себя и переводя её слева направо, направляя то на таксиста, то на меня. Шаг за шагом он пятился к своей машине.
— Обходи с фланга! — скомандовал я, поскольку водительская дверь, куда сдвигался противник, была со стороны моего напарника.
Но напарник не торопился исполнять команду и ввязываться в новое сражение.
— Обходи! Уйдёт гад!
