даже не в работе. Не совсем. Если честно, я была действительно взволнована посещением свадьбы кракенов, и меня также более чем немного привлекает Рош. Очень маленькая, очень глупая часть моего сердца даже надеялась — желала, — что он позвонит мне, когда все закончится. Что мы могли бы быть друзьями. Или больше.
Я прижимаю тыльную сторону ладони ко рту и смотрю на недоеденную еду на маленьком столике передо мной. Стюардесса даже принесла нам новые блюда после того, как я заставила Роша разбросать наш обед. Боже, я такая неуклюжая. Почему это всегда происходит со мной? Я сижу, барахтаясь в жалости к себе, пока тихое покашливание рядом со мной не заставляет меня поднять глаза.
— Прошу прощения, — Рош вернулся в человеческую форму, на нем новая пара темно-синих брюк, а его темные волосы аккуратно причесаны. Он кивком головы указывает на свое место, и я вскакиваю на ноги, беру свою еду и отодвигаю столик, чтобы он мог пройти.
Он садится, не говоря больше ни слова, глядя прямо перед собой, его челюсть сжата в жесткую линию.
Я опускаю голову.
— Мне действительно жаль. Я пойму, если ты захочешь меня уволить, но клянусь, это больше не повторится. Я буду более осторожна.
— Я не хочу, — он по-прежнему не смотрит на меня.
— Нет?
— Я не хочу тебя увольнять. Я просто устал, — он пощипывает переносицу. — Я собираюсь попытаться немного поспать. Тебе следует сделать то же самое.
Я киваю и в спешке откидываюсь на спинку кресла, когда мои дрожащие ноги почти подкашиваются. Он не собирается меня увольнять. У меня есть еще один шанс. Я обещаю себе, что буду самой лучшей фальшивой девушкой на свете.


Шелли
Боже мой. Официально я худшая фальшивая девушка на свете. Вечеринка в самом разгаре, а я почти не видела Роша. Когда мы прибыли на курорт, он представил меня своей семье, затем отвел в наш номер, чтобы я могла переодеться. Кто-то — наверное, моя крестная фея-монстр — приготовил четыре новых платья, все точно моего размера, каждое красивее предыдущего. Я выбрала коралловое макси и плетеные босоножки и чувствую себя красивой, когда вижу, как воздушная ткань обтягивает мою стройную фигуру, а два разреза до бедер обнажают совсем немного кожи.
Сегодня вечером официальный ужин и тосты. Завтра церемония. Мое сердце учащенно бьется, когда я думаю о своем наряде на завтра. По сути, это самое крошечное розовое бикини, известное человечеству, которое едва прикрывает мои части тела! К счастью, я сделала депиляцию перед выходными, надеясь, что у меня будет свидание с парнем, с которым я общалась на Heart2Heart. Сейчас все, о чем я могу думать, это что подумает Рош, когда увидит меня в нем.
Я закатываю глаза и делаю еще один большой глоток своего коктейля. Он ничего не подумает, поскольку даже не смотрит на меня. Я думаю, он все еще прячется в нашей комнате.
Наша комната!
Я надеюсь, что все не будет слишком неловко, когда нам придется делить постель сегодня вечером. Боже, он, наверное, будет лежать там, жалея, что привел домой на выходные случайную девушку из бара. Я просто знаю, что все, о чем я буду думать, — это его красивые глаза, сильная челюсть и то, как его руки ощущались бы на мне: умелыми, нежными и такими, такими совершенными.
Я вздыхаю.
Здесь все идеально, кроме меня.
Я смотрю на темный океан сквозь белую ткань, которой задрапирована деревянная беседка на пляже, где проходит ужин. Элегантные гости расхаживают между деревянными столами, украшенными яркими тропическими цветами. Многие женщины одеты так же, как и я, с длинными разрезами на юбках. Мужчины носят юбки с запахом до колен, какие я видела у полинезийских мужчин. Я думаю, это практично, если тебе нужно трансформировать ноги в щупальца. Я вздрагиваю, когда снова вспоминаю об инциденте в самолете.
И ладно, я, возможно, сказала Рошу маленькую невинную ложь, что никто не видел его хозяйство. Потому что я почти уверена, что я считаюсь, и я почти уверена, что видела все, когда у него порвались брюки. Настолько, что у меня отвисла челюсть, мне стало жарко и беспокойно. Все, что я могла делать, это сидеть с совершенно неприличной пульсацией в моем клиторе при воспоминании о длинном толстом придатке, покрытом такими же бугорками, гребнями и присосками, что и его щупальца.
Я делаю большой глоток своего коктейля и даже сейчас обмахиваюсь при мысли о том, каково было бы ощутить эту штуку у себя между бедер.
Сестра Роша, Серафкрука, подходит ко мне с напряженной улыбкой.
— Привет, Шелли. Ты не видела Роша?
Я качаю головой.
— С тех пор, как мы приехали, нет, — мне приходится прочистить горло от знакомого стеснения. — Я думаю, он злится на меня.
— О, милая, — она садится рядом со мной и успокаивающе обнимает меня. — Мой брат идиот. Я обещаю тебе, что бы это ни было, это полностью его вина.
Я смеюсь над этим, но снова печально качаю головой.
— Нет. Я так не думаю. Сегодня в самолете я пролила на него воду, и когда он преобразился, он помчался в ванную. Думаю, я смутила его. А теперь… — я указываю на пустое место с другой стороны от меня.
Серафкрука откидывается назад и смотрит на меня, прищурившись.
— Что значит, ты его смутила?
Я пожимаю плечами.
— Он целую вечность прятался в ванной. А потом остаток полета даже не смотрел на меня.
— Но ты ведь видела его обнаженным и преображенным раньше, верно?
Я в дерьме. Самая. Худшая. Фальшивая. Девушка.
— Ах, да? Я имею в виду, нет? Моя семья действительно религиозна. Мы ждем свадьбы, — я спотыкаюсь о ложь и знаю, что она раскусила меня.
Серафкрука хмурится.
— О, он такой идиот. Извини меня. Я собираюсь найти своего брата и устроить ему взбучку, которую он явно заслуживает.
Я смотрю ей вслед, когда она стремительно пересекает пляж и возвращается в отель. Что ж, если я не облажалась с этой работой до этого момента, то теперь точно.
Отодвигая стул, я спотыкаюсь о песок и, пошатываясь, бреду по неровной поверхности прочь от огней беседки и счастливых гостей. Я снимаю босоножки на каблуках и сбрасываю их, чтобы мне было легче двигаться. Океанский бриз выбивает мои волосы из свободного пучка на макушке, который я уложила, и они прилипают к мокрым щекам. Я нахожу темный участок песка у кромки волн
