муж тяжело повалился на грязный пол.
Тем временем в комнату заскочила свекровь. Увидев, что ее кровинушка валяется на полу и стонет, она зарычала, как бешенная собака, и ринулась на меня, грозно потрясая кулаками:
— Ты что творишь, мерзавка?!
Я перехватила ее руку и сжала так, что послышался хруст костей.
Дородная женщина, воя от боли, рухнула рядом со своим сыном, а я неспешно поднялась с кровати. Размяла затекшую от лежания шею, потянулась.
Потом на глазах у незадачливых родственников взяла со стола большой синий пузырь, от которого за версту несло сивайем, зубами вытащила пробку и жадными глотками осушила до дна. В конце ладонью вытерла потрескавшиеся губы и небрежно отбросила склянку в сторону.
— Ммм, вкусно.
Они притихли, испуганно и недоверчиво наблюдая за тем, как я прохожусь по комнате, осматривая обстановку.
Старая мебель, убогие нестиранные тряпки, выполняющие роль салфеток. Кругом грязь и запах пыли.
В этом доме убиралась только Лилия, пока была в состоянии двигаться и работать. Муженек и его матушка предпочитали жить на всем готовом и не утруждали себя заботой о хозяйстве.
— Где зеркало? — спросила я, останавливаясь перед ними.
— Зачем оно тебе? — зло огрызнулась свекровь, покачивая на весу покалеченную руку, — хочешь полюбоваться на свою уродливую морду?
Я присела рядом с ней на корточки и улыбнулась:
— Кому-то не нравится мое лицо?
Я могла бы показать ей весь ужас Преисподней, но ограничилась тьмой, клубящейся во взгляде.
Женщина отшатнулась и, в страхе осеняя себя защитным знамением, прошептала:
— Кто ты?
Муж тем временем решил сбежать. Вскочил на ноги и, наплевав на мать, бросился к выходу.
— Стоять.
Его ноги приросли к полу, и как бы он ни старался – больше не мог сделать ни шага. Попытался закричать – горло сдавило невидимой рукой.
— Сядь.
Он плюхнулся на пол на том же месте, где и стоял, а я снова обратилась к свекрови:
— Так, где зеркало, матушка?
От последнего слова она содрогнулась и мясистым, дрожащим пальцем указала на скособоченный шкаф, примостившийся в дальнем углу комнаты. Заглянув внутрь, я нашла зеркало на одной из створок.
Толкаться в углу было неудобно, поэтому я сняла ее с петель и выставила посреди комнаты, привалив к столу. Не обращая внимания на присутствующих, развязала завязки на грубой, пропитанной потом рубахе и сняла ее. Потом избавилась от белья и совершенно нагая шагнула к зеркалу.
Если бы не чудовищная, болезненная худоба, доставшееся мне тельце было бы ладным. Среднего роста, с тонкой талией и ровными длинными ногами. Как по мне, бедра были узковаты, а грудь мала, но в целом смотреть было приятно. Лицо тоже было милым, несмотря на изнеможденный вид. Аккуратные, пока еще бледные губы, прямой, чуть вздернутый нос, глаза цвета осенней листвы.
А вот волосы выглядели отвратно. Блеклые, невыразительно серые, они свалялись в один непроходимый колтун, из которого свисали грязные, засаленные сосульки. Такое и захочешь – не расчешешь.
Выглядела, я как бродяга. Пахла соответствующе.
Прежде, чем начинать новую жизнь в новом мире, надо было привести саму себя в порядок.
— Ты, — я поймала взгляд мужа и, без усилий сломав его волю, приказала, — натаскай воды. Молча. Мне надо помыться.
Он тут же вскочил на ноги и засуетился. Из-за шторы вытащил деревянный чан, перетянутый медными скобами, потом схватил два ведра и побежал к колодцу.
— Дай ножницы.
Свекровь перестала выть от боли и, как зомби, глядя прямо перед собой, подошла к комоду. С трудом выдвинув кривой верхний ящик достала и него темные ножницы.
— Разведи огонь, чтобы нагреть воды.
Пока они готовились к моему купанию, я занялась волосами. Оттянула насколько возможно спутанную прядь и без сожаления отстригла ее. Тяжелый моток упал на пол и, тут же превратившись в дым, растаял.
Я продолжила. Клацая тугими скрипящими ножницами, без устали корнала себя, где-то срезая под корень, где-то оставляя короткие прядки.
Голове становилось легче. И когда последний грязный пучок упал к мои ногам, мое состояние значительно улучшилось. Я будто сбросила с себя старую, разбитую броню.
Тем временем вода была готова. Над деревянным чаном клубился пар, а присмиревшие родственники стояли в стороне, опасаясь поднять на меня взгляд.
Не потрудившись одеться, я прошла мимо них к полке, на которой стояли склянки с сушеными травами и порошками. Нашла ту, от которой несло сивайем, и высыпала ее содержимое в воду.
Карл и Эльма закашлялись, я же вдохнула поглубже и с нескрываемым удовольствием забралась в чан.
После стольких месяцев, проведенных в заточении, горячая вода казалась непозволительной роскошью. Я терла себя до тех пор, пока кожа не начала скрипеть, и еще дважды заставляла муженька ходить с ведрами к колодцу.
— Полотенце.
Мне принесли ветхую застиранную тряпку. Я бросила ее под ноги, решив, что обсохну сама и вылезла из чана.
Теперь девушка в отражении выглядела чистой, но убогой. Как бродяжка, пораженная неизлечимой болезнью.
Некрасиво. А королева не может позволить себе быть некрасивой.
Без отрыва глядя на свое отражение, я принялась исправлять положение.
Волосы стали ровнее, пригладились и начали набирать длину. Сначала рваными гранями спустились по линии скул, потом до лопаток и, наконец, вытянулись до поясницы. Потемнели, а местами, наоборот, проступили медовые пряди. Бледность кожи исчезла, и на щеках заиграл нежный румянец.
Мне уже нравилось мое новое тело!
И моему муженьку тоже. Я видела его отражение позади себя. Его взгляд, алчно пожирающий нагую фигуру, нервно дергающийся кадык.
Он был отвратителен. Но для дела сойдет.
Я поманила пальцем, и он, не в силах сопротивляться притяжению демоницы, тут же подбежал.
— Ближе!
Послушно сделал еще шаг.
— Целуй так, словно это последний раз в твоей жизни.
Его аж затрясло, когда он жадно потянулся к моим губам. Я ответила, передавая пламенный привет любимому мужу. Не этому никчемному заморышу, а тому, кто лишил меня крыльев.
Ответ пришел мгновенно, огненным штормом мазнуло так, что едва устояла на ногах.
— Где ты?! — взревел голос в моей голове, — немедленно…
Я захлопнула броню, безжалостно оборвав контакт. Отстранилась от парня и впервые за долгие месяцы рассмеялась.
Варрах в ярости!
Почувствовал, что прикасаюсь к другому, и теперь мечется по всему Райгарду, круша на своем пути все, что подвернется под руку.
В черной пустыне Истоков не остается следов, а нашей связи недостаточно, чтобы он выследил, в какой из миров сбежала непокорная жена. Расстояние между нами столь
