сказать, что не попытался бы убить его, если бы это исходило от меня?
— Я не пытался его убить, — бормочет он, почти надувшись. — Я просто хотел его немного напугать.
— Ну, ты сделал это. С тех пор я его не видела и ничего о нем не слышала. Я думаю, он перевелся в другой колледж.
— Я знаю, что он сделал.
— А? — Спрашиваю я, глядя ему в глаза, хмурясь, когда вижу там веселье.
— Ты действительно думаешь, что я смог бы спать там по ночам, если бы знал, что он все еще рядом? Я заставил Феникса и Триста пойти и угрожать ему, прежде чем он покинул больницу.
— Когда ты это сделал?
— Как только они позволили мне позвонить им, — отвечает он, его холодные пальцы касаются тыльной стороны моих коленей. — Моим первым звонком была ты. И моим вторым. И моим третьим. Но ты так и не взяла трубку, — напоминает он мне, погружаясь обратно в мое тело с тяжелым выдохом. — Я использовал свой четвертый звонок, чтобы убедиться, что этот маленький ублюдок никогда больше не увидит тебя.
Я пытаюсь продолжать злиться на него и на парней за то, что они это сделали — я действительно пытаюсь, — но я все еще зациклена на других вещах, которые он сказал.
Моим первым звонком была ты.
— Ты злишься на меня, Атти?
— Да.
— Ты хочешь причинить мне боль?
— Да, — честно говорит он, протягивая руку, чтобы обхватить мой затылок. — Но ты уже знаешь, что я не буду. Я не могу. Что бы ни случилось. Я скорее покончу с собой, чем причиню тебе боль по-настоящему.
Я киваю и прикусываю внутреннюю сторону щеки, перегибаясь через него, чтобы взять текилу с нижней ступеньки.
— Правда или вызов? — спрашивает он.
— Правда, — выпаливаю я, удивляя нас обоих.
Он ухмыляется так, словно выиграл эту свою маленькую игру. Я ожидаю, что он будет вести себя по этому поводу как мудак, но, похоже, он недостаточно бесстыден, чтобы заставить меня признать то, что я не уверена, что когда-нибудь снова скажу вслух.
— Почему на тебе сейчас нет трусиков?
Я приподнимаю бровь при этих словах. — Ты знаешь почему.
— Скажи это в любом случае.
— Потому что, — начинаю я, наклоняя голову, чтобы прижаться губами к его уху. — Мне нравится, как эти чулки касаются моего клитора каждый раз, когда я двигаюсь.
Он ругается и поворачивается ко мне лицом, протискиваясь между моих ног, пока не оказывается прямо надо мной, ступеньки больно врезаются мне в спину. — Твоя очередь, — говорит он.
— Правда или вызов?
— Дерзай.
О, черт.
Мои брови хмурятся, и я открываю рот, но вместо того, чтобы сказать то, что я должна была сказать, я говорю совершенно противоположное. — Я вызываю тебя прекратить притворяться.
— Что?
— Я знаю, что ты сдерживаешься, — хриплю я, хотя моя голова кричит мне, чтобы я заткнулась нахуй. — Перестань притворяться тем, кем ты не являешься, и покажи мне парня, в которого я влюбилась.
Выражение его лица — чистое зло, но я его не боюсь. Сейчас я вся на взводе, извиваюсь под ним, нетерпеливо ожидая увидеть, что он сделает дальше.
По прошествии того, что кажется минутами, но, возможно, всего лишь нескольких секунд, он проводит пальцами по майке, которая на мне надета, и разрывает ее посередине, точно так же, как я думала о том, что он сделает, когда я надевала ее сегодня вечером. На мне нет лифчика, поэтому моя грудь полностью открыта для него. Он сжимает зубами мой сосок, и из меня вырывается визг от укуса, но он не унимается. Он кусает меня сильнее, наказывая за то, что я с ним сделала, смеется, когда я хнычу и пытаюсь оттащить его за волосы.
— Атти, прекрати.
Он действительно останавливается, но только для того, чтобы поднять голову и перейти к другому соску, подвергая его такой же болезненной манипуляции, как и с первым. Я, черт возьми, почти кричу сейчас, впиваясь ногтями в его кожу головы и приподнимая бедра, отчаянно пытаясь сбросить его с себя. Это чертовски больно, но это то, о чем я просила, не так ли? Встретиться лицом к лицу с настоящим Аттикусом. Мой Аттикус. Тот, кто делает и берет то, что хочет, когда хочет… к черту последствия.
— Снова моя очередь, — говорит он, немного смягчаясь, чтобы унять боль. — Правда или вызов?
— Дерзай, — выдыхаю я, как мы оба знали, что я это сделаю.
— Я бросаю тебе вызов, сказать мне остановиться, как будто ты это серьезно, — говорит он, прижимаясь к моей коже. — Скажи мне «нет», детка.
— Нет.
— Как будто ты это в серьез, Ви.
— Нет, — говорю я снова, на этот раз громче. — Отстань от меня.
Он вздыхает, как будто разочарован, и посасывает нижнюю часть моей груди, оставляя следы на моей плоти, пока я борюсь под ним. Но он намного сильнее меня, и я не могу вырваться из его хватки. Он смеется еще немного, а затем перемещает свой рот к моей шее, прижимая мои руки по обе стороны от меня, когда он ставит мне засос и там.
— Чертовски красиво, — шепчет он, наклоняя голову, чтобы проделать то же самое, с другой стороны. — Мне нравится, когда ты ходишь с моими отметинами.
— Ты сумасшедший, — выдавливаю я, вырывая одну из своих рук, чтобы ударить его по лицу.
Он зажмуривает глаза от внезапной боли, и я пользуюсь возможностью дотянуться до почти полной бутылки, лежащей на ступеньке у моих ног, поднять ее и с размаху ударить его сбоку по голове. Стекло не разбивается — я не ударила его так сильно, — но этого достаточно для меня, чтобы одержать верх, выкарабкаться из-под него и убежать.
— Я сумасшедший? — кричит он мне вслед, издавая смешок, когда встает. — Мерзкая маленькая сучка.
— Пошел ты!
— Тебе лучше бежать быстрее! — кричит он. — Потому что, когда я тебя поймаю, это именно то, что произойдет.
ГЛАВА 5
АТТИКУС
Я раздраженно качаю головой и
