на нее — я бы никогда ее так не назвал, — а на жгучую боль в моем члене.
Я опускаюсь на колени и обхватываю руками пах, мой рот приоткрывается, когда я пытаюсь втянуть немного воздуха в легкие. Каким-то образом мне удается не выблевать свои внутренности, я поднимаю глаза и ищу Вайолет, но все, что я вижу, это ее спину, когда она уходит от меня.
— Вайолет!
ГЛАВА 4
ВАЙОЛЕТ
Я все еще слышу, как он зовет меня по имени. Мое сердце бешено колотится, и я не могу угнаться за мыслями, проносящимися в моей голове.
Он вернулся.
Он действительно вернулся, и он пришел за мной.
Я не знаю, что я чувствую по этому поводу.
Предполагалось, что у меня будет больше времени, больше информации, чтобы подготовиться, чтобы не быть застигнутой врасплох, как ребенок, почти перед всеми, кого мы знаем.
До сегодняшнего вечера я не планировала, что буду делать, когда этот день наконец настанет. Я еще не была готова думать об этом, и теперь, когда это происходит, я, блядь, не знаю, как мне с этим справиться. Удар по его яйцам, вероятно, был не лучшим началом.
После того, как я сделала это и ушла, я нашла дорогу к этой маленькой заброшенной хижине примерно в полумиле от того места, где мы были раньше. Теперь я сижу на потрескавшихся ступеньках крыльца, вспоминая тот раз, когда он наклонил меня на этом самом месте и трахал, пока остальные наши друзья веселились внутри.
Мне следовало пойти куда-нибудь еще. Любое место в этих лесах было бы лучше, чем это место, но, возможно, я надеялась, что он найдет меня.
Я слышу, как он снова зовет меня по имени, и слабый болезненный трепет пробегает по мне, когда я понимаю, что он приближается. Зная, что это ненадолго, я вытаскиваю косяк, который спрятала сбоку в ботинке, и поджигаю кончик зажигалкой, которую нашла в толстовке Аттикуса на следующее утро после его ареста. Никто не знает, что я ношу ее с собой, куда бы я ни пошла, даже Энди. Или что я все еще сплю в его футболках и снова и снова перечитываю его письма, когда не могу уснуть.
Это мои маленькие секреты.
— Это было грубо.
— Раньше тебе нравилось, когда я вела себя грубо, — отвечаю я, глядя в землю и выпуская дым.
— Все еще нравишься. — Он подходит ближе, пока его бедра не оказываются прямо перед моим лицом, сжимая свой член через джинсы, чтобы показать мне. — Теперь я снова жесткий.
Я облизываю пересохшие губы и нахожу в себе смелость поднять на него глаза, невольно улыбаясь, когда он смотрит на меня сверху вниз и делает глоток текилы прямо из бутылки. Я поднимаю косяк и меняю его на алкоголь, мое горло горит, когда я делаю глоток. Он все еще смотрит на меня, когда делает затяжку, белое облачко дыма вылетает из его полных губ, когда он выдыхает.
Хотела бы я сказать, что забыла, какой он сексуальный, но я не могу. Я никогда не могла забыть ни черта о нем, как бы сильно я ни заставляла себя стараться.
Его загорелая грудь и пресс такие же рельефные, как и раньше, может быть, даже больше. Его темные волосы немного длиннее и растрепаны на макушке, как будто он месяцами расчесывал их пальцами, а теперь они просто так торчат. Его футболка засунута в задний карман свободных рваных джинсов, которые на нем надеты. И эти его глупые, проницательные карие глаза…
Мы снова меняемся, и он опускается на ступеньку ниже меня, просовывая свою задницу между моих ног и прижимаясь спиной к внутренней стороне моих бедер. Я не останавливаю его, но и не прикасаюсь к нему, опираясь на руку и молча куря свой косяк.
— Хочешь сыграть в игру? — спрашивает он через минуту, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на меня вверх ногами.
— Меня тошнит от твоих игр, Атти.
— Лгунья, — обвиняет он. — Правда или вызов?
Я закатываю глаза и передаю ему косяк. — Дерзай.
Он посмеивается над этим, не выглядя злым из-за того, что я не выбрала правду. — Я предлагаю тебе поцеловать меня.
Я вздыхаю и дергаю его голову за волосы назад, заставляя его ворчать, но он не жалуется. Я наклоняюсь вперед, но как раз в тот момент, когда мои губы собираются коснуться его, он отворачивает лицо и постукивает указательным пальцем по своей шее.
— Здесь? — Спрашиваю я, прижимаясь губами к этому месту.
— Здесь, — вторит он, тихо постанывая, когда я провожу языком по его пульсу. Он выгибает спину и сжимает мои лодыжки. — Черт, я так сильно тебя люблю.
Мое сердце кувыркается в груди, как у его личной болельщицы, и я отталкиваю его, прежде чем сделаю какую-нибудь глупость, например, скажу ему…
Нет.
Прекрати это, Вайолет.
— Правда или вызов? — Спрашиваю я, прочищая горло, когда слышу, как хрипло звучит мой голос.
— Правда.
Ублюдок.
Я надеялась, что он выберет вызов, чтобы я могла заставить его уйти от меня, но, похоже, он играет так же грязно, как и я.
— Кто рассказал тебе о Джареде?
— Феникс, — отвечает он, его глаза темнеют при упоминании моего бывшего партнера по учебе. — Он слышал Джареда в ту ночь, когда он сказал тебе, что влюблен в тебя.
Я помню ту ночь. Джаред появился на вечеринке, на которой мы были, так напился, что едва мог стоять прямо, сделал свое заявление, пока Аттикус играл в бильярд с парнями в другой комнате, а затем наклонился и попытался поцеловать меня. Я оттолкнула его задницу и сказала ему, что этого никогда не случится, и я думала, что на этом все закончится. Но не прошло и сорока восьми часов, как комната Джареда в общежитии горела, он был на пути в больницу с окровавленным лицом и сломанным запястьем, а мой парень был на пути в тюрьму.
— Почему ты мне не сказала? — спрашивает он, вытаскивая меня из воспоминаний.
— А если бы я это сделала? — уклоняюсь я. — Ты хочешь
