class="p">Знакомство на улице
Оля и Таня решили отпраздновать окончание школы. Они купили торт, пришли на бульвар и устроились на скамеечке.
– У тебя есть ножик? – спросила Таня.
– Нет. Я думала, у тебя есть, – сказала Оля.
– Что будем делать – отламывать?
– Не знаю.
Но тут Оля и Таня увидели, что по бульвару едет средневековый рыцарь. В железных доспехах, с закрытым забралом.
– Сэр, сэр! – Таня позвала рыцаря. – Вы не могли бы нам торт разрезать?
Таня стала обмахиваться журналом «Ventilateur», как веером.
– Сейчас, – сказал рыцарь.
Он слез с лошади и мечом – раз, раз – разрубил торт на двенадцать частей.
– Угощайтесь, – сказала Оля. – А у вас есть дама сердца?
– Мама? – не понял рыцарь. – Есть. И папа есть. Это папа мне лошадь и доспехи купил. На день рождения.
Таня перестала обмахиваться журналом «Ventilateur» и спросила:
– И сколько вам исполнилось?
– Уже шесть, – сказал рыцарь. – Может, помельче нарубить?
– Не надо, – строго сказала Оля. – Иди играй. Давай, иди на свою детскую площадку.
И рыцарь уехал.
– Ха-ха-ха, – Таня стала смеяться и передразнивать Олю. – Дорогой рыцарь, у вас есть дама сердца?
– Смейся, смейся, – сказала Оля.
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
– Смейся, сме-е-е-е-е-е-е-е-ейся.
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!
– Сме-е-е-ейся, сме-е-е-е-е-е-е-е-ейся.
В общем, с тех пор, если к Оле подходили знакомиться в рыцарских доспехах, она сразу говорила:
– Отстань.
Что-нибудь очень грустное
После окончания школы Оля и Таня решили поступать в театральное училище.
– Главное – научиться плакать, – сказала Таня. – Ты думаешь, артистки, когда им надо плакать, нюхают лук? Нет.
– Нет? – удивилась Оля.
– Нет. Настоящие плачут по-настоящему.
– У меня не получится, – испугалась Оля. – Я не поступлю.
– Получится, – успокоила Таня. – Я тебе открою секрет. Вспоминай что-нибудь очень-очень грустное из своей жизни. Сразу заплачешь.
Оля задумалась. Она вспомнила, как Королёв танцевал с Синицыной. Но сейчас это показалось Оле ерундой. Потому что сейчас ей нравился Ричард Кинг. Особенно в роли агента британской разведки.
– У меня не осталось грустного, – вздохнула Оля. – А ты что вспоминаешь?
– Мячик, – сказала Таня. И заплакала. – Понимаешь, это не я его тогда с моста уронила. Это папа.
– Но ведь ты сама рассказывала, что мячик не утонул, – сказала Оля.
– Не утонул. – Таня немножко успокоилась и вытерла платком мокрые щёки. – Но его унесло течением. Где он теперь… – Таня опять заплакала.
– А ты видела последний фильм с Ричардом Кингом? – Оля решила перевести разговор на другую тему. – «Шторм». Видела?
– Да, наверное, в Тихом океане, – вздохнула Таня.
Как в первом рассказе
Олю не приняли в театральное училище. На экзамене ей дали задание:
– Представьте, что идёт экзамен в театральное училище. И вы сидите в комиссии. И четыре часа слушаете басню Крылова «Стрекоза и Муравей».
Оля представила и рассмеялась.
А приёмная комиссия обиделась и сказала:
– Можете идти, мы вас не принимаем.
– Почему?! – удивилась Оля.
– Потому что вы должны были упасть в обморок. Или хотя бы заплакать, – сказала комиссия. – Вы не умеете представлять.
«Ну и ладно», – подумала Оля. И поступила в библиотечный техникум.
Когда Оля была маленькая, она любила играть в библиотеку. Она заставляла папу ставить книжки на место.
На экзамене в библиотечный техникум приёмная комиссия разбросала по классу книжки и дала Оле задание поставить всё на место, в книжный шкаф. Оля вспомнила любимую игру в библиотеку, позвала папу, и папа выполнил задание за восемь минут. И Олю приняли. Она стала библиотекарем. Как в первом рассказе.
Как Колины родители получили двойку по русскому всего за одну ошибку
Горе от воображения
В класс вошли два моряка. На околышах их бескозырок было написано: «Тихоокеанский флот».
– Извините, мадам, – сказал один из моряков, – нам нужен Степанов Сергей.
– Вон там, на последней парте Степанов. – Елизавета Александровна улыбнулась, ей очень понравилось слово «мадам»:
– Степанов, встань, пожалуйста.
Серёжа встал.
– Сергей Степанов! – громко сказал офицер (кажется, офицер). – Принимай командование! Наша подводная лодка в твоём распоряжении.
– А литература? – спросил Серёжа.
– Литература? – задумался адмирал (кажется, адмирал). Он посмотрел на Елизавету Александровну.
– Конечно, конечно, господа (Елизавете Александровне очень нравилось слово «господа»)! Пусть идёт! Командование лодкой в сто раз важнее литературы.
Серёжа пошёл к дверям.
– Степанов, ты куда? – строго спросила Елизавета Александровна. – Если к доске, то надо было сначала руку поднять.
– Я… лодкой… – растерялся Серёжа.
Он огляделся по сторонам, моряков не было.
– Давай, давай, иди, раз уж встал. Прочитай нам наизусть отрывок из поэмы «Горе от воображения».
– Я не знаю.
– Тогда вообрази, что я сейчас тебе поставлю.
– Два с двумя плюсами.
– Слабое у тебя воображение. Кол с тремя минусами.
Как дела
Однажды Серёжа нёс из магазина кресло и переходил дорогу в неположенном месте. А ему навстречу шёл Юра, и у Юры тоже было кресло.
Серёжа и Юра не виделись два дня и очень обрадовались друг другу.
– О-о-о-о! Серёжа! Друг! Ты ли это?! – закричал Юра ещё издалека.
– Глазам своим не верю! – закричал в ответ Серёжа. – Неужели Юра?! Друг!
Поставили они кресла на середину проезжей части, устроились в них удобно и стали разговаривать.
– Ну, как дела? – спрашивал Юра.
– Нормально, – отвечал Серёжа.
Сидели они так, беседовали и не заметили, как наступил вечер.
– Как дела? – спрашивал Серёжа.
– Нормально, – отвечал Юра.
– Как дела? – спрашивал Юра.
– Нормально, – отвечал Серёжа.
Сидели они так беседовали и не давали ехать машинам.
– Скоро вы там наговоритесь?! – не выдержал водитель пожарной машины. – Мы ведь на пожар уже на десять часов опаздываем!
– Сейчас, сейчас, – отвечали Серёжа и Юра, – мы два дня не виделись.
– Как дела? – спрашивал Юра.
– Нормально, – отвечал Серёжа.
– Эй, по правилам дорожного движения, вы должны уступить дорогу «Скорой помощи»! – возмущался водитель «Скорой помощи». – А вы уже десять часов не уступаете! Сколько можно ждать!
– Может, пойдём ко мне? – спросил Серёжа Юру. – А то здесь нам не дадут спокойно поговорить.
– Пойдём, – согласился Юра, – и по дороге будем разговаривать.
И они пошли к Серёже, разговаривая по дороге.
– Как дела? – спрашивал Юра.
– Нормально, – отвечал Серёжа.
Вот и прекрасно
Коле было обидно. Он считал, что Игорь Семёнович просто срывает зло. «Любому человеку можно поставить по рисованию пять, – говорил себе Коля. – Каждый видит окружающий мир по-своему». Когда после уроков Игорь Семёнович и директор обедали в школьном буфете, Коля подсел за их столик и сказал:
– А вы, Игорь Семёнович, наверно, мечтали стать великим художником?
– Естественно, – сказал Игорь Семёнович и откусил кусочек булочки с маком.
– А стали всего лишь учителем по рисованию.
– Эх, – вздохнул Игорь Семёнович. Он задумался и перестал жевать.
– Ну хорошо, – беспощадно продолжал Коля. – Вот вы стали всего лишь учителем и теперь срываете зло на учениках.
– Но… – сказал Игорь Семёнович.
– И ставите им четвёрки. А ведь каждый видит окружающий мир по-своему.
– Дело в том…
– Не надо оправдываться.
Коля с шумом встал и направился к выходу.
– Можно я скажу, – вмешался директор. Директор понимал, что Коля прав. – Игорь Семёнович больше не будет срывать зло. Ведь так, Игорь Семёнович? Подумаешь, не стал великим художником! Плюньте! Я вот тоже мечтал стать директором банка! Ну что, не будете?
– Не буду, – тихо сказал Игорь Семёнович.
– Что-что? – не расслышал Коля.
– Не буду!!! Не буду!!! Не буду!!! Не буду!!! Не буду!!!
Вместо доски
Однажды директор школы решил узнать, кто это всё время пишет на красивом бетонном школьном заборе. Директор надел пятнистый маскировочный костюм, привязал к голове куст черноплодной рябины и лёг на землю.
Во время второго урока из дверей школы выскочил учитель по физике. Он подбежал к забору,
