она уже слёз не скрывала – громко плакала в голос.
– Сукин ты сын! И жить вместе не стали, как уже руки свои поганые распустил! А я ведь… А я… Я ж, дура, вправду дождаться тебя собиралась!
– Ты-то? Да тебе лишь бы хвостом крутить. Все выглядываешь, как бы замуж выскочить – а знают тебя, вот и не берут. А я, думала, лопух лопухом? Нашла дурака!
– Сволочь! Какая сволочь!
Скривившись, Любка бегом бросилась от амбара. Не к реке – по широкой деревенской дороге, что вела в сторону леса.
На душе было гадко. Грубо вышло: Яшка жалел. Она ведь во всём права – догадалась же, а ему не хватало духу сознаться. Вместо того, он повёл себя, как… Мерзко это.
Яшка выкурил папиросу, сначала сокрушаясь, а затем – пытаясь отогнать от себя и Любку, и все мысли, связанные с ней и с тем, что тут только что говорилось. Но стоял так недолго: он ведь и сам в лес собирался, а вовсе не отцу помогать. Так что тоже двинулся в путь – правда, другой дорогой, не той, по которой убежала Любка – руку сунув в карман и кость держа.
– А ты сегодня не в духе, – заметила Лиза, прижавшись мягкой щекой к щеке.
Яшка не видел, но ощущал её улыбку. Волосы, как обычно, пахли сладкими травами.
– Да так. Кое с кем поругался, – уклонился он.
Но Лиза, разумеется, не отступила: выпытала всю правду.
Ну, почти всю. Яшка, понятное дело, и подругу бывшую не в лучших красках представил, да и о части своих слов умолчал, а другие – переиначил.
– Значит, отпускать тебя не хотела. Да и кто бы хотел? – подытожила Лиза.
Но Яшка не ухватился за игривый призыв, не перевёл разговор:
– И ведь сама же меня куда хуже. Да наверняка с первым встречным по лодочным сараям бегает. Я и раньше-то точно знал: уйду в армию – она меня не дождётся, – говоря, он сам чувствовал, что чересчур зол и ворчлив.
– Если ты жалеешь, то не грусти. Вы ещё можете помириться.
Яшка отпрянул от сладких волос:
– Что? Нет! Не хочу я с ней мириться. Далась она мне, подстилка деревенская.
Это были Яшкины слова, не чужие. Но в который раз он дивился, что сказал не только такое, о чём вслух не стоило, но и то, о чём и себе-то не особо говорил.
– Что ж, это хорошо, раз так, – сказала Лиза и сменила тему, – А что твой отец? Всё ругается?
Яшка наморщил лоб: так сразу и не вспомнить, на какие именно отцовские недовольства жаловался накануне.
Тот не в духе был, как вернулся: проверка скоро маячила, а у него – вроде как – недостача образовалась. Впрочем, это всё Яшка из разговоров слышал: сам отец об этом не говорил.
– Да он часто такой, – словно извиняясь за отца, сказал. – Мамка ещё ничего, отходчивая, а батя – он поругаться любит.
– Стало быть, из дома ты должен хотеть уехать, – усмехнулась Лиза. – Хоть даже и в армию.
– Да не хочу я в эту армию! – вспылил Яшка. – Не хочу всё бросать.
– А есть, что бросать? – она отстранилась, смотрела пытливо, слегка сузив глаза – как в свои карты.
– Тебя бросать не хочу, – признался Яшка.
Так и было: от одной мысли делалось и тошно, и страшно.
Как же так вышло? Совсем недавно он её даже не знал.
– Правда?
– Ещё какая правда! – пылко сказал Яшка. Помолчал и вздохнул: – Что угодно бы отдал, чтобы только в эту армию не идти! Чтобы тут как-то всё само наладилось, и ни от отца не зависеть, ни от брата…
– Ты прав, – согласилась Лиза. – Чтобы получить – нужно отдать.
8
– Там очень здорово. Можно играть. Представь: целая деревня! – продолжал убеждать Яшка.
– Что я, деревни не видал? – тихо огрызнулся Егорка.
Всегда послушный, он хвостом за Яшкой ходил, в рот заглядывал – лишь бы брат взял куда с собой. А тут вдруг упёрся: «не хочу, не пойду». Яшка едва уговорил, подлизываясь и обещания раздавая – и вкусностей принести, и качели во дворе починить – хотя, будь его воля, давно бы плюнул на все те уговоры. Но нельзя: тащить силой было не велено. Он сам должен прийти – а иначе никак.
– Я же говорил тебе: она совсем необычная. Красивая! Её не каждый может увидеть.
– Слышал, – уныло сказал брат и скривился.
Ему почти десять, но похоже, что сейчас разревётся.
– Что ты слышал?
– Всякое. Там страшно очень.
– Ты что, во всякие бредни веришь? А? Ну, на меня посмотри: я часто там бываю и ничего, как видишь.
– Да уж. Вижу…
Яшке не понравилось, как он это сказал. Да и чертовски надоело препираться с козявкой.
– Да ты просто трус. Маленький трус, и со страху в штаны навалил.
Ну вот: Егорка всхлипнул. Но тут же утёрся, заспорил:
– Ничего я не маленький! И не боюсь я!
Ему и нечего бояться. Лиза сказала, что с ним ничего не случится. Нужно просто привести его и оставить, а наутро он вернётся сам, и никто ничего не узнает.
Но Егорка, конечно, этого не слышал, зато слышал сказки, которыми сёстры его запугали. Как Любка пропала и, не найдя её, все в деревне решили, что она в лесу заплутала и в болоте сгинула, те только и знали, что страшилки сочинять.
– А вдруг и Люба туда пошла? В ту деревню-то? – Егорка снова остановился, поднял на Яшку жалобные, молящие глаза. – И потому её и не стало?
– Люба твоя наверняка с кем проезжим сбежала, и сейчас в городе веселится себе, – уверил Яшка. – А ты дурных девок слушаешь. Пошли!
Он легко подтолкнул брата, но тут же отдёрнул руку, вспомнив о наставлениях. А вдруг такое тоже считается, и теперь ничего не получится?
Какое-то время шли молча. Егорка громко сопел, а потом опять встал и обернулся:
– Яш?..
– Ну что ещё?
– Ты же со мной пойдёшь? И мы будем вместе?
– Конечно!
У частокола деревьев остановились, Яшка вложил кость в ладонь брата.
– Фу! Что это? – удивлённо скривился тот.
– Сожми посильнее.
Егорка сжал – и совсем расплакался. Крупные слёзы поползли по щекам, как дождевые капли – по листьям.
Хотя кость была и гладкая до блеска, а из детской ладошки брызнула кровь.
Однако за деревьями и дорога виднелась, и даже белый дом вдалеке.
– Какой ты неловкий! – Яшка забрал кость, сунул в карман. – Иди!
– Куда? – всхлипнул Егорка.
– Вон туда. Видишь дом? Беги туда и попроси бинт у тёти. А я следом.
Яшка нагнулся и сделал вид, что шнурует ботинок.
Брат ждал.
– Что стоишь? Иди.
Егорка неохотно поплёлся по дороге, то и дело оглядываясь.
– Иди, кому сказал! Сейчас разберусь с башмаками – и бегом тебя догоню. В доме и встретимся. Или что, не веришь?
Брат верил: побрёл дальше. У самого дома остановился, снова обернулся. Приложил целую ладонь ко лбу – Яшку высматривал. Тот махнул ему обеими руками,
