Антон грузно рухнул ничком.
Грицук замер, сверля Покрышкина и Зонину бешеным взглядом. В нем бурлила ярость, но она еще не полностью погасила инстинкт самосохранения: противников все же было двое, и одна с решительным видом сжимала огнетушитель, а второй – пистолет. Знать, что дротик у врача последний и он десять раз подумает, прежде чем стрелять, Грицук, разумеется, не мог.
– Эй там! – зычный голос послышался откуда-то из-за спины солярника, и это решило дело: нервно оглянувшись, зараженный метнулся в боковое ответвление коридора и скрылся.
На развилку из полумрака шагнула знакомая фигура с излучателем:
– Вы тут как, не покусанные?
У Зониной подкосились ноги. Бледная как смерть, она прислонилась к стене, чтобы не упасть, а огнетушитель едва не выпал из ее дрожащих рук. А губы заслоновки едва слышно шептали:
– Олег… Олег…
* * * *
– Это, – Фролов продемонстрировал излучатель, – на солярников практически не действует. По крайней мере, в нынешнем виде. Прибор нуждается в доводке. А времени всего ничего. И обстановочка… вдумчивой работе не способствует.
Небольшой отряд осторожно двигался по коридорам инфекционного отделения в направлении выхода, где находилась комната охраны. Первыми шли Покрышкин и Фролов, сразу за ними – Зонина, а замыкал шествие санитар Павел Скорин, который тащил на спине бессознательного Антона, наотрез отказавшись его бросить. Петр Леонидович отметил про себя эту их дружбу как новый факт. Очередная мелочь, на которую раньше он не обращал внимания. Как не обратил внимания на то, что Антона укусили и что Павел прикрыл его, в итоге подведя под монастырь всю больницу. Вот такие они и бывают, «мелочи». Впрочем, в данном случае против самоотверженности Скорина никто не возражал. Заслоновцы настаивали на том, что, кроме как излучателями, солярный синдром ничем не возьмешь, а раз так, на ком-то их надо опробовать. Почему бы не на Антоне?
Петр Леонидович искоса глянул на Фролова.
– Ну уж так-таки и не действуют? Сами же говорили, что вырубили Грицука, повысив интенсивность излучения. Хотя бы так, в качестве оружия, и то хлеб.
– Тогда сработало, но больше нет. Я попробовал. Вторая фаза болезни более заразная и более устойчивая к воздействию.
– Отлично! – Покрышкина потянуло на мрачный сарказм. – Это все хорошие новости или еще есть?
– Вообще-то… – начал было Олег, но осекся.
– Вообще-то – что?
– Ничего. Нам нужно скорее добраться до безопасного места, чтобы я смог заняться настройкой излучателей. Времени мало.
Петр Леонидович закатил глаза.
– Сами-то не устали от своих тайн мадридского двора?
Заслоновец бросил на него короткий взгляд, и Покрышкину даже показалось, что взгляд этот слегка виноватый, но ничего не ответил. Просто потому, что в следующее мгновение коридор буквально закипел.
Дверь с правой стороны резко распахнулась, едва не ударив Фролова в лоб, и в коридор вывалились сразу трое зараженных. Одному из них перепугавшийся Покрышкин рефлекторно засветил по голове лопатой. Удар получился исключительно удачным, и солярник свалился мешком. Двое других с рычанием бросились в атаку. Фролов поскользнулся и упал, Покрышкин и еще один зараженный вырывали друг у друга лопату, а Зонина, сорвав чеку огнетушителя, направила леденящую струю жидкой углекислоты прямо в лицо третьему солярнику. Минус семьдесят градусов – это не шутки. Вопль зараженного оказался громче рычания его напарника. Ослепший, он топтался на месте, пока Олег не сбил его с ног подсечкой. Потом он перехватил у Зониной огнетушитель и ударил солярника баллоном по голове.
Между тем сзади послышался топот множества ног, и было очень похоже, что подмога идет именно к солярникам. Покрышкин, понимая, что время на исходе, просто выпустил из рук лопату как раз в тот момент, когда противник рванул ее на себя. Лишившись силы противодействия, зараженный не удержался на ногах и упал навзничь. Там, на полу, его и достал последний дротик из пистолета Петра Леонидовича.
Путь впереди был расчищен, зато сзади из-за угла коридора вывалила целая толпа зараженных и навалилась на Скорина, тащившего на себе бессознательного товарища и оттого не очень-то разворотливого. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: дела санитара плохи: на него зараженные навалились вшестером и сбили с ног. «Бегите!» успел крикнуть несчастный, прежде чем исчезнуть под телами солярников…
Они бежали втроем, слыша за спиной топот погони. До комнаты охраны оставалось совсем чуть-чуть, но Петр Леонидович понимал, что, стоит еще одной группе зараженных попасться им навстречу – и все, конец. В этом узком коридоре уже не получится ни прорваться, ни убежать. Да и всего оружия осталось – только огнетушитель, который теперь уже нес Фролов, да лопата, подхваченная Покрышкиным. Бесполезные пока излучатели не в счет. Имелась, правда, слабая надежда, что в комнате охраны остались уцелевшие, и они выбегут на подмогу… но она умерла, стоило беглецам свернуть за угол.
Стальная сейф-дверь комнаты охраны была приоткрыта, а на полу в коридоре лежали три тела – мужчины и двух женщин в одежде медперсонала, а мужчина в форме охранника припал к горлу одной из женщин и с громким хлюпаньем… насыщался. Даже на их шаги этот новоявленный вампир обернулся не сразу. А когда обернулся… Петр Леонидович, наверное, никогда не забудет этой дикой окровавленной физиономии, искаженной печатью голода и неутолимой злобы. Монстр (а у Покрышкина язык не повернулся бы назвать ЭТО человеком) оскалился во все тридцать два покрытых кровью жертвы зуба и зарычал. Потом Петр Леонидович даже затруднился сказать, что на него нашло. Просто глаза заволокло кровавым туманом, а руки словно обрели некую самостоятельность, временно избавившись от власти мозга. Наверное, заставь его еще двадцать раз повторить этот удар – у него так не получится. Но тут штык лопаты просто снайперски и с удивительной силой вонзился в небольшой участок открытой шеи солярника. Глубоко вонзился. Кровь хлынула потоком, солярник захрипел и опрокинулся навзничь. Покрышкин же шагнул вперед, занес свое импровизированное оружие и весь свой вес, всю силу, всю ярость вложил в следующий удар. Лопата была хорошо заточена, и удар этот, пожалуй, сделал бы честь средневековому палачу. Голову отделило от туловища с одного раза, и она покатилась в сторону, разбрызгивая кровь во все стороны.
– …стрее! Идемте же, ну!!
Петр Леонидович даже не сразу осознал, что Фролов обращается к нему и, более того – изо всех сил тащит за руку к двери помещения охраны, а топот набегающих солярников слышится уже совсем близко. А когда осознал, ступор слетел с него мигом и его словно пришпорил электрический заряд. Они успели, можно сказать, в последний момент: все втроем ворвались в комнату
