ее выломать. Массивные деревянные двери здесь были спроектированы так, чтобы защитить богатых, знаменитых и царственных обитателей каждой комнаты, и у моей худенькой лучшей подруги не было ни малейшей надежды в аду.
Но она бы попробовала, потому что она такая, какая есть.
— Ви, серьезно, — фыркнула она, и я на мгновение прислонилась головой к двери, прежде чем рывком открыть ее. Мэтти чуть не упала, едва удержавшись на нелепых шестидюймовых каблуках, которые она носила.
— Ты одета сногсшибательно, — сказала я, отступая назад, чтобы лучше ее видеть. На ней было мини-платье королевского синего цвета с кружевными вставками спереди и, насколько я могла видеть, сзади тоже. Ее грудь была раздута до предела, ноги длинные на этих каблуках, а волосы прямые и переливающиеся в двух приглушенных лампах, освещающих мою комнату.
— Ты одета как смерть, — выпалила она в ответ, широко раскрыв глаза, когда окинула меня своим зеленоглазым взглядом. — Боже мой, Вайолет, что, черт возьми, на тебе надето?
Я посмотрела вниз. Дырявая рубашка, спортивные брюки, шоколадное пятно возле правого бедра, винное пятно по центру рубашки.
— И от тебя тоже пахнет смертью, — добавила она, протискиваясь внутрь. — Чтобы закончить, — она махнула рукой на мой неряшливый вид, — этот образ.
Смех вырвался из меня прежде, чем я смогла его остановить. Я этого не ожидала.
— Пожалуйста, заходи, оскорбляй меня еще немного, пока ты этим занимаешься, — сказала я, отводя руку в сторону.
Мэтти проигнорировала меня, проходя через мой беспорядок и отбрасывая одежду в сторону, как будто ей было наплевать. Добравшись до моей кровати, она развернулась и уставилась на меня.
— Почему ты игнорируешь меня? И какого черта ты опять вся в синяках? Тебя кто-то обидел? Так помоги мне, я, блядь, обрушу на них эту школу.
Мое сердце заныло, и это странное ощущение начало заполнять мое горло и глаза. Как будто… в моем теле было так много любви, что она переполняла меня, и единственное место, куда она могла выйти, были мои глаза.
— Прости, — сказала я хрипло. — Мне действительно чертовски жаль, что я дерьмовая подруга. Я склонна закрываться, когда моя жизнь идет наперекосяк. Легко забыть, что теперь у меня есть кто-то на моей стороне.
Мэтти сделала два шага вперед, и меня затянуло в крепкие объятия.
— Я у тебя в каждом гребаном углу, и спереди, и сзади. Тебе не обязательно сталкиваться со всем в одиночку, девочка.
Иисус. Заставь ее остановиться; у меня действительно не было времени на вопли.
Не то чтобы я променяла Мэтти ни на что в мире.
Когда она отпустила меня, наши глаза встретились, и она покачала головой. — Ты меня пугаешь, — прошептала она.
— Это Алекс, — тихо сказала я, заставляя себя снова почувствовать жало его предательства — почувствовать каждую грань, которая обожгла бы мое тело, но придала бы мне стойкости. Мне это было нужно, чтобы пройти лишнюю милю и одолеть его.
Большую часть времени у близнецов, Мэтти и Нолана, было такое расслабленное выражение лица, которое говорило о том, что они согласятся с чем угодно, и делали это хладнокровно, как огурцы.
Но время от времени их выражения напоминали мне моего сэнсэя. Пугающие. Решительные. Готовы прикончить самую большую и зловредную мамашу в комнате и глазом дважды не моргнув по этому поводу.
У Мэтти был такой взгляд сейчас, когда она шла к двери, и я могла бы поклясться, что в груди у нее заурчало.
— Сейчас вернусь, — прорычала она. — Мне нужно убить принца.
Наклонившись вперед, я схватила ее за руку. — Эй, подожди. Ты даже не хочешь знать, что произошло?
Ее улыбка не была приятной.
— Мне не нужно знать. Я никогда не видела, чтобы ты дрогнула, что бы в тебя ни бросали — включая придурка, избивающего тебя до полусмерти, но прямо сейчас… ты выглядишь сломленной. Никто не сломает мою подругу, и это сойдет ему с рук.
Я бы женилась на этой цыпочке, если бы повернула в ту сторону. Она была настолько идеальна.
— Он даже не знает, что он сделал, — сказал я ей, останавливая ее попытку добраться до двери. — Я кое-что подслушала, и теперь я не знаю, что с этим делать. Здесь замешано нечто большее, чем какой-то долбанутый плейбой, который использовал меня для чего угодно.
У меня было время подумать в выходные, время по-настоящему понять то, что я услышала от Алекса. Или, по крайней мере, то, что я думала, что услышала. Я собирала воедино кусочки, но у меня была довольно четкая идея.
Лицо Мэтти было бледным.
— Это плохо, не так ли? Мир монархов беспощаден, но я уже могу сказать, что это плохо.
Я неглубоко вздохнула.
— Я думаю, что выборы принцессы сфальсифицировано.
Она моргнула, глядя на меня, и изумление на ее лице ясно говорило о ее замешательстве.
— Я не ожидала, что ты это скажешь, — наконец призналась она.
Она прекратила попытки вырваться, поэтому я пересела за свой стол. Она присела на кровать.
— Прошлой ночью я направлялась на подпольный бойцовский ринг, когда случайно услышал Алекса и Клодетт.
Выражение лица Мэтти сменилось с растерянного на разъяренное за две целых три десятых секунды.
— Бойцовский ринг? Какого черта… Ты понимаешь, насколько это опасно? Нолу чуть не вырезали сердце.
— Я знаю, — сказала я, — но тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я много лет тренировалась с одним из лучших оружейных бойцов в мире. Это долгая история, и я не хочу вдаваться в нее сейчас, но мне нужно, чтобы ты поняла, что тебе не нужно беспокоиться об этой части моей жизни. С этой частью я справлюсь. Это то, чего у меня нет с Алексом.
Мэтти выглядела так, будто хотела поспорить, но вместо этого она изучала мое лицо. Должно быть, она увидела в этом долю правды, потому что вздохнула и кивнула.
— Так что этот мудак из Австралазии сделал с тобой?
— Он спорил с Клодетт. По сути, он сказал, что я была у него именно там, где он хотел, я влюблялась в него, и что я была той, кто подарит ему генетически превосходного наследника. Он намекнул, что все это было подстроено, и я была его последним шансом с тех пор, как Жасмин была мертва.
Точно так же, как и тогда, когда я говорила об этом мальчикам, я внимательно наблюдала за Мэтти. Если бы она знала об этом последние несколько месяцев и ничего не сказала, мое сердце, возможно, разорвалось бы в груди.
Ее шок и ярость были настоящими, когда она вскочила на ноги.
— Нет, — сказала она,
