— Мишка тут же прижмёт его лопатками к земле. И такой довольный, как ребёнок. Мурлычет на радостях. Да Мишка и был ещё дитём.
Зато он всегда побеждал во время игры в пятнашки. Обычно начинал Мишка. Стукнет лапой — удирает. Попробуй догнать! На вид медведи кажутся неуклюжими и косолапыми. Идёт — нога за ногу цепляется. А такой прыткий, что не угонишься! И когда вырастает, становится необычайно сильным. Уложит лапой быка или оленя, затем схватит зубами тушу, забросит на спину, тащит бегом.
Догнать Мишку трудно не только из-за прытких, хотя и косолапых ног. Хитрость тоже помогала. Чувствует, что его уже настигают сзади — раз на дерево. Вскарабкается живо на самую вершину — достань!
Сидит на ветке, поглядывает сверху довольный: ага, поймал? Щурится на солнце, почёсывает лапой за ухом. Губу вытянет — ну точно ухмыляется.
РЕВНОСТЬ
Иногда лётчики собирались по вечерам отдохнуть возле «клуба» — небольшого помоста из досок под кронами деревьев.
Петька взял гармошку, сел на скамью. Мишка устроился рядом, у ног. Петька расстегнул поясочек, растянул меха. Перебрал лады — и враз бойко заработали его пальцы на чёрных и белых пуговках. Трудно уследить за ними. Замельтешили спицами.
Мишка поднял морду, посмотрел на друга. Затем свернулся калачиком. И хотя он ничего не смыслил, музыка на него действовала особым образом: смирел зверь. А может, и понимал, что люди в эти часы заняты чем-то очень серьёзным. Может, не менее важным, чем там, куда летают каждый день.
Сошлись на переносице белые брови, сбежались в кучу под глазами веснушки. Губы сжал и весь в игре. Никого не видит и ничего не замечает.
Но вот он передаёт гармошку Грише Алиеву, а сам становится в круг. Мишка настораживается. Вытягивает шею. Не нравится ему, когда его Петька уходит на помост. Всё же лежит на месте. Свернётся опять, прикидывается, вроде дремлет. А чуть прищуренным глазом следит за другом. Сопит недовольно.
Волжанов выходит на середину, встряхивает плечами, плавно идёт по кругу, перебирая, как пальцами на ладах, носками сапог, — рядом с ним появляется Мироныч. Хлопнул ладонью по голенищу и приглашает в круг Мишку поклоном до земли.
Косолапый набычился. Отвернул голову. Заворчал недовольно. И когда Мироныч настойчиво ещё раз топнул сапогом, выкинул ногу перед ним и, согнувшись, постлал рукой дорожку, Мишка встал, отошёл прочь, лёг под комлем сосны.
В кругу появилась Надюша. Волосы её перехвачены ленточкой, лицо вспыхнуло лёгким румянцем. Петька подходит к Надюше, берёт её за руку, ведёт в круг.
Этого Мишка не выдерживает. Неуклюжий и неповоротливый на первый взгляд, он проворно, никого не задев, пробрался между танцующими. Подкрался к Волжанову сзади, край гимнастёрки захватил зубами. И, упираясь ногами, всё настойчивей и сильнее начал стаскивать его с помоста.
— Смотрите, ревнует! — кричали лётчики, указывая на косолапого.
Старый охотник Михаил Авдеев — Мироныч, знающий отлично повадки зверей, сказал:
— Зверь-то он зверь, а всё понимает.
— Где там всё! — возразил ему кто-то.
— Всё, — убедительно сказал финишёр.
Понимал ли зверь, что такое ревность? Возможно, и не понимал. Но когда снова забирался к Петьке на колени, зарывался носом в его куцый подол гимнастерки и вдыхал такой знакомый и родной запах портупеи, сразу успокаивался. Тогда ему казалось, должно быть, что никто, даже красивая Надюша, не сможет отнять у него любимого друга — русоволосого парнишку с щедрой пригоршней веснушек на лице, отменного лётчика, весёлого гармониста и просто чудесного человека, Героя, которому надо ещё расти до двадцати, — Петьку Волжанова.
МУРАВЕЙНИКИ
Мишка перебрался к лётчикам в землянку. Ему отвели место в углу, бросили на пол старую шинель. На ночь укладывался он вместе со всеми, пробуждался рано, терпеливо ожидая, когда лётчики поднимутся. И стоит кому шевельнуться — он тут как тут. Уже на ногах. Как он слышит, что кто-то встал — спит же, высунув язык, непробудным сном, а настороже.
— Ну, пойдём на зарядку, — потёр кулаками в глазницах Петька.
Мигом обогнав своих дружков, Мишка первый выскочил на улицу. Все эти приседания, подтягивания, бег на месте казались ему игрой, зверёныш, глядя на лётчиков, заражался каким-то детским восторгом, метался с одного края полянки на другой, не зная, куда себя деть.
— Переходим на водные процедуры, — объявил Петька.
— Волк и медведь не умываючись здоровы живут, — заметил Мироныч.
Ребята посмеялись над словами старого охотника, да увидели, что не всегда пословицы оправдывают себя. Петька с Гришей Алиевым убедились, что Мишка не прочь поплескаться в воде.
— Всё! — брызгаясь, отряхнул руки Петька. Вытерся полотенцем. — Теперь генеральная уборка.
Мишка, видимо, полагал, что продолжается та же игра. В землянке передвигали скамейки, скребли веником пол, вытирали тряпкой самодельную столешницу. Косолапый путался под ногами, норовил схватить зубами веник, утащил тряпку. Выследил, когда лётчики отвлеклись, потянул её к себе в угол. Он вроде мешал, да ребята не сердились. Наоборот, охотно затевали с ним возню, шлёпали слегка веником по спине. Петька стал вырывать тряпку, а Мишка, озоруя, сцепил зубы ещё крепче. Петька помотал рукой из стороны в сторону — и медвежонок, держа тряпку в пасти, помотал вслед головой.
— Отдай, бесёнок!..
После утренней разминки лётчики собрались в столовую. Следом за ними ковылял рыжемордый. И как поели, направились к своим боевым машинам. Прошли мимо штабной землянки, Мишка задержался.
— Что, интересуешься?
Девчата-связистки вынесли стол под густую тень клёна, сидят возле рации в наушниках, принимают сообщения с пункта наведения.
— Ну, пойдём, — окликнул Мишку Волжанов.
Возле «девятки» рычал мотором, наполняя баки, бензозаправщик; Вася Хохлов, перегнувшись, копался в моторе. Оружейник Смирнов чистил пушку. Петька помог завинтить крышку горловины бака, присел в тени под кустом сирени. Бензозаправщик отъехал к соседнему капониру, а Мишка устроился в ногах своего друга.
Скрипели маленькими пружинками кузнечики. Мельтешили в воздухе бабочки. Садились на шток антенны, сгоняя друг
