правда, всего одного. Видимо, это молодежный тренд, пока не ставший модой. Преодолев желание завалиться и выспаться, я отправился в трактир «Самоедов», который располагался в одноэтажном здании наискось от гостиницы «Таврида». Пора было подзаправиться. Пока ехал на рикше, перекусил прихваченным со шхуны, но захотелось подзаправиться основательнее. Солнце только подбиралось к зениту, однако внутри трактира уже сидела компания из четырех военных. Судя по нашивкам на погонах, сержантский состав, не знаю, как они сейчас называются. Количеству бутылок на столах, покрасневшие лица и громкий говор сообщали, что сидят давно и от души.
— Половой! — закричал один из военных, обладатель трех нашивок, типа сержант, помахав рукой трем молодым мужчинам в белых фартуках и с перекинутыми через согнутую руку белыми салфетками, стоявшим у барной стойки, за которой размещался четвертый, пожилой, похожий, благодаря длинным пушистым усам, на вальяжного кастрированного кота.
Один их молодых метнулся к столику и, угодливо согнувшись, пролебезил:
— Принести-с еще водочки графинчик, господин старший унтер-офицер?
— Нет, давай бутылку казёнки, нераспечатанную и еще по кружке пива! — приказал тот.
Неужели я дожил до настоящего пива⁈ Приятные новости следуют одна за другой!
Я сел за столик возле входа, подальше от пьянствующих, на деревянный стул с низкой спинкой, верхняя планка которой упиралась в мои лопатки, когда прижимался к ней. Соломенную шляпу положил на соседний.
Ко мне неторопливо подошел другой половой, обладатель тонких рыжеватых усиков и конопушек на носу, глянул на мой лоб и спросил, улыбаясь сообщнически:
— Изволите-с похмелиться, сударь?
— Я не пил вчера. Это ушиб после подрыва на мине. Зашел позавтракать и заодно пообедать, — прояснил я ситуацию.
— Как прикажите-с! — тут же строгим деловым тоном молвил половой и быстро выложил: — Есть селедка соленая, салат «Московский», уха из морской рыбы, котлеты с макаронами или рисом и чай китайский. Если хотите чего-то другого, придется подождать, когда приготовят.
— Неси всё, кроме селедки и чая. Вместо них две кружки пива, — распорядился я.
— Котлеты с каким гарниром хотите-с? — уточнил он.
— Без гарнира, две порции, — ответил я.
Соскучился я по котлетам за последние несколько эпох. Они мне напоминали о детстве, в первую очередь о школьной столовой. Там в котлеты добавляли много хлеба, и этот вкус стал для меня эталонным. Дурные привычки мы приобретаем в детстве и отстаиваем их в зрелости. Я несколько раз пытался организовать изготовление котлет в предыдущие эпохи. Вроде бы, простое блюдо, но без мясорубки настоящий фарш не получишь, а даже очень мелко нарезанное мясо — это не совсем то и даже совсем не то.
— Рюмочку водочки-с или коньячка-с? — спросил половой.
— Нет, голова и так болит, — отказался я.
— Понял. Сейчас принесу заказ, — заверил половой и ушел в дверь рядом со стойкой бармена, которому на ходу показал два пальца, что, как догадываюсь, обозначало две кружки пива.
Салат «Московский» оказался жалкой пародией на оливье, уха — жидковатой и без картошки, строго с пшеном по древнему рецепту, который мне не нравился, и котлеты разочаровали своим правильным, слишком мясным вкусом. Только пиво приличное, несмотря на то, что подали в оловянных кружках, которые, как мне показалось, добавляли напитку привкус, не противный, но без него было бы еще лучше. Я даже заказал и осилил третью.
— Свежее, утром привезли из немецкой пивоварни. Она на склоне Перепелки, — сообщил половой.
— Перепелка это…? — задал я уточняющий вопрос.
— Гора Перепелочная, — ответил он и показал в окно, которое смотрело на возвышенность с частично застроенным склоном.
Видимо, одна из построек — пивоварня предприимчивого немца. Представляю, как он влетит, когда Порт-Артур захватят японцы. Что немцу хорошо, то японцу по барабану.
6
После обеда меня сильно клонило в сон, поэтому решил прогуляться по городу. Надо было дотянуть хотя бы часов до десяти вечера и только тогда лечь спать. Иначе проснусь в самом начале ночи, а потом буду маяться до утра от бессонницы и днем ходить вялым. Я взобрался на склон Перепелки выше крайних домов, чтобы осмотреть Порт-Артур. Меня сопровождал нанятый за пятак пацаненок лет одиннадцати по имени Никита, белобрысый, сопливый, в отцовской клетчатой кепке, которая постоянно сползала на глаза. Тоном учителя математики он показал и рассказал мне, где что.
Город располагался на берегу бухты с узким входом, который становился несудоходным во время отлива, огражденным с запада полуостровом Тигровый хвост, а с востока — горой Золотая. Восхитительное место для военной базы: два раза в сутки можно расслабиться на несколько часов, потому что враг не сможет войти и взять на абордаж. На горе и мысу расположены артиллерийские батареи. Мой гид без запинки перечислил, сколько и какого калибра пушек на каждой и на других, которые находились, как по моему скромному разумению, в самых неожиданных местах. Может быть, мнение у меня такое потому, что знаю, чем закончится оборона Порт-Артура. Бухта разделена на маленькую Восточную гавань и большую Западную. Первая является торговым портом и возле нее находится Пресноводное озеро, вторая — военно-морской базой, хотя и там, и там были «заблудившиеся». Район возле Восточной называется Старым городом. В него я и въехал с северо-востока. Новых было два — Китайский, расположенный рядом со Старым, у подножия горы Большой, где, как сказал Никита, жили косоглазые в фанзах (от китайского фанзи — дом), и просто Новый, который находился по другую сторону Перепелки, за речушкой Линхе, на берегу Западной гавани. Центром там был двухэтажный белый дворец наместника, а остальные здания принадлежали армии и военно-морскому флоту. Впрочем, и в Старом городе хватало казарм, военных складов, штабов, арсеналов… На границе между этими районами на склоне горы построили собор, поэтому получила название Соборная. Сообщение было по воде на катерах, шлюпках и сампанах, которые русские называли шампуньками. Не знаю, изобрели ли уже шампунь для волос, пока мне не попадался, поэтому предполагаю, что это исковерканное произношение слова сампан. Видимо, в этих лодках частенько пили шампанское. В Старом городе находятся городская больница и Сводный госпиталь, а также свидетельство их совместного труда — два кладбища, христианское и языческое, как назвал последнее мой гид. В Новом был Морской госпиталь. Железная дорога проходила между берегом реки Линхе и Перепелкой, огибая гору. Привокзальная площадь служила местом праздного гуляния. В Новом городе для этого был Николаевский бульвар, который называли Этажеркой, потому что проложен уступами на крутом склоне, но частенько живущие там приплывали оттянуться в Старый. До недавнего времени прибытие поезда, особенно скорого, являлось важным событием в жизни скучающих горожан. Наверное, приходили посмотреть на неудачников, которых занесло в это богом
