печи серой от пепла короткой толстенькой метелкой вымела всю сажу в угольное ведро. Вычистила печь, вымела всю золу. Выскоблила кирпичи, из которой печь была сложена. Водой прибила поднявшуюся серую пыль.
Надрала с полена тонкой сухой коры, сложила лучину шалашиком, под него сунула кору.
Развела огонь, и когда он разгорелся сильнее, сунула в него полено.
Котелок почистила песком, отыскавшимся рядом с домиком.
Сполоснула его как следует. Он даже заблестел.
Крупу хорошенько промыла, чтобы готовая каша не слиплась в ком, а осталась рассыпчатой.
В котелок засыпала мытого пшена, налила свежей холодной водицы. Поставила котелок на огонь и занялась уборкой.
Когда каша запыхтела, а я домывала стол, соскребая с него всю пыль и грязь, явилась Анника.
Корзинка ее была занята гусями, так она принесла припасы в собственном задранном подоле.
И мордашка ее просто лучилась от счастья.
— Смотри, — радостно затараторила она, осторожно примостив свою добычу на лавку. — Сколько всего!
Хлеб она купила, это верно.
Вместе с ним пары медяков ей хватило на бутыль с молоком и мешочек с крупой. Еще в ее подоле была соль в кульке из темной бумаги небольшой кусок желтого, самого лучшего и самого сладкого сахара!
— Это для чая, — оправдывалась она, поняв, что я заметила лакомство. — Немного с утра взбодриться… а то просыпаешься, а сил нет.
— Я понимаю, — мягко ответила я. — И совсем не против.
Еще, помня о гусятах, Анника принесла пару яиц.
— Ну, они же совсем маленькие, — пояснила она. — Пшено это хорошо, но яйца им полезнее…
И снова будто оправдывается.
— Да, ты права, — кивнула я, чтобы ее ободрить. — Ловко ты распределила деньги, я бы лучше не смогла. Молодец! Никого не забыла!
От моей похвалы Анника расцвела. На ее грязненьких щеках появился румянец.
— Давай поедим и займемся работой, — перенося ее припасы на стол, скомандовала я. — Смотри, гусята проснулись. Надо б им сварить яйца.
Гусята проснулись и попискивали.
А Олег Петрович все еще спал. Странное поведение для курицы.
— Может, сдохла? — осторожно предположила Анника, тыча в птицу пальцем.
Но курица была жива.
— А-а-а, — протянула курица во сне лениво. И ногой дрыгнула, отбиваясь от назойливой руки.
Затем эта странная птица перевернулась на спину, расталкивая пищащих гусят, и захрапела.
— Она точно не демон? — неприязненно произнесла Анника. — Жуткая какая курица… Она что, слюни пускает?
— Во сне такое бывает, — ответила я.
— Но не с курицами, — твердо ответила Анника. — Смотри, она язык вывалила. Фу, противная какая…
Откровенно говоря, от этой птицы и мне было не по себе.
Я смотрела на лысую птицу, а видела спящего Олега Петровича.
Ну, вот не знаю, как это выходило. То ли мимика у птицы была очень уж похожа, то ли воображение у меня бы хорошее.
— Оставь ее в покое, — ответила я Аннике. — Пусть нам помогает. Назовем ее… Петрович.
— Странное имя, — сказала Анника. — Петро… вич.
— Как раз для такой страной птицы, — ответила я. — Если не будет от нее проку — прогоним.
Признаться, теперь у меня рука б не поднялась отправить несчастного в суп.
Но Анника имела на этот счет друге мнение.
— Зачем же гнать, — хищно и ужасно коварно сказала она. — Знаешь, как давно я не ела домашнего супа с лапшой?
Я расхохоталась.
— Давай сначала поедим то, что у нас есть, — сказала я. — А потом уж подумаем о лапше.
Принесенных продуктов было, конечно, мало.
Но Анника вскипятила в закопченном чайнике воды, и мы после завтрака хлебом и молоком попили чая, кипятка с сахаром. Мы разбили кусок на несколько кусков поменьше.
И, казалось, вкуснее сахара я в жизни не ела!
Гусятам мы скормили рубленное яйца. И поели они куда больше, чем вчера. Да еще и немного каши захватили.
Анника не утерпела, ухватила из котелка пару ложек, когда кормили гусят. Каша была несоленой, и девочка досаливала ее прямо в ложке.
— Остальное вечером им скоромим, — сказала я. — А днем я покормлю их зеленью. Растет тут поблизости одуванчик или мокрец?
Анника оглянулась, будто ее мог кто подслушивать, и придвинулась ко мне.
— Растет, конечно, — доверительно сообщила она мне. — Но только пасти гусей там нельзя, попадет…
— Это еще почему? — удивилась я.
— Потому что за оградой фермы земли-то герцогские, — ответила Анника серьезно. — Понимаешь? И он будет против, если гуси госпожи Ферро будут есть его клевер. Но есть у меня одна тайна…
— Тайна? — насторожилась я.
— Ну, ты как будто бы человек надежный и хороший, — Анника поникла, — да и все равно узнаешь…
— Да что ж такого ты скрываешь?
— Огород! — выпалила Анника. — Свой маленький огородик!
Глава 7
Я так и уставилась на Аннику.
— Зачем тебе свой огород, ты что, на ферме не нарабатываешься? — удивилась я.
Анника рассмеялась, тряхнула головой.
— Да нет же, — ответила она. — Еще как нарабатываюсь… Но иметь свое куда лучше, чем работать на кого-то. Вот я и подумала — а вдруг получится заработать, выкупить этот домик и устроить свою ферму? У некоторых работников получалось. Вот у распределительницы, например. Я же все рассчитала, — уныло сказала она. — Мне обещали платить по два серебряных в месяц. Если экономить, то за год можно набрать достаточно денег, чтобы устроить свой небольшой огородик. Выращивать зелень, овощи…
— Но заработать не вышло, — подытожила я.
Анника горестно кивнула.
— Поначалу меня хвалили, и я старалась. Страсть как хотелось свой домик заиметь! Я же сирота. Моя лачуга развалилась, куда мне податься? Вот я и подумала, что смогу заработать…
— А что потом? Ну, похвалили, а потом что?
— А ничего. Распределительница мне выдала пару раз жалование, а потом вдруг назначила штраф. У ограды росли сорняки, а их быть не должно. Я выполола все сорняки, и даже за оградой! Но штраф все равно назначили. Потому что земля на огороде была недостаточно сыра. А потом…
— Потом был дом запущенный, — подсказала я. Анника уныло кивнула.
— Я и оглянуться не успела, как истратила все жалование, — горестно прошептала она. — Хотела откладывать, а еле-еле хватало прокормиться.
— Такие большие штрафы?
— Очень, — горестно вздохнула Анника. — А еще осенью могут назначить количество ведер картошки, которую должны у тебя собрать. И если хоть одним ведром меньше…
Я оглядела картофельное поле Анники. Просто вылизанная языками верблюдов пустыня. Плоское поле, на котором торчали праздничными букетами картофельные кусты.
— А если больше? — коварно спросила я.
— Что? — удивилась Анника.
— Если картофеля будет больше? — переспросила я.
— Обещают премию, — ответила Анника. — В целый золотой! Но такого ведь не случается ни с кем.
— А с тобой случится, — уверенно
