словам. — Мне надоело прятать ее, Вит, — констатирует Дамир.
Он думает, что я собираюсь убеждать его не разводиться со мной.
— Выслушай меня… — спокойно говорю я, хотя в груди пылает огонь.
Я бы могла крикнуть ему в лицо, что беременна.
Могла бы, но что-то во мне до сих пор противится идеи раскрыться. Во мне бурлят мысли. Страшные мысли. Хочу ли, чтобы моего малыша растил такой человек? Хочу ли я ему такого отца? Время идет, а я не в состоянии принять решение. Признаюсь и обратной дороги не будет.
— И что ты скажешь? — я вздрагиваю от его голоса. — Что любишь меня? Я знаю. Скажешь, что родишь мне ребенка? Да ладно, Виталина, сколько денег мы на это потратили? Толку нет. Что мы имеем в итоге? Ребенка ты мне родить не можешь, ласки от тебя не дождешься…
— Дамир…
— Мне не нужна фригидная бесплодная жена. Даже такая красивая, как ты, — бросает он. — Мне нужен наследник, Вит.
— Так ты обо мне думаешь?
— Короче. Документы на развод подпишешь? — Дамир поднимает руки, вынуждая умолкнуть. Он устал от разговора и…
Мое согласие на развод — это все, что держит Дамира в этой комнате.
* * *
Настолько сильный шок я не испытывала ни разу в жизни.
Из уроков биологии я знаю, что наш организм запрограммирован на две реакции во время стресса или опасной ситуации — «бей или беги». Кажется, они забыли о третьей — когда прирастаешь к полу, замираешь в моменте и теряешь над телом контроль. Слезы начинают градом катиться из глаз, и я ничего не могу с ними поделать. Прокручиваю в голове его слова, внутри все сжимается от обиды.
Два с половиной года я прожила с человеком, который думает обо мне так?
Фригидная. Бесплодная.
Я — это я. Его жена.
И он знает обо мне гораздо больше.
Знает, что я кладу слишком много ложек сахара в утренний кофе, почти всегда сплю на спине, обожаю кислое ягодное мороженое, детективы, а в восемнадцать лет даже пыталась гадать на картах Таро.
Я романтичная идеалистка.
Дамир взял замуж девушку и воспитал волевую женщину.
Я так думала.
Но что-то во мне надломилось, если я так ничтожно плачу перед ним.
— Вита, прекрати, — вздыхает.
Словно ему сейчас сложно, а не мне.
Я ведь до сих пор люблю Дамира, чувства не отключаются по щелчку пальца. Он, должно быть, давно поставил на нас крест, давно разлюбил, спланировал все.
Может, любовницу специально в дом привел, чтобы я увидела?!
— Она… Она беременна? — спрашиваю я, стараясь хотя бы вдохнуть.
Должна быть причина — так меня мучить.
— Кто? Марта? Не говори ерунды. Она здесь не играет большой роли.
— Но ты спишь с ней.
Мой голос дрожит.
Я приседаю на кровать и роюсь в сумке в поисках салфетки.
— Она не дурочка, связалась с женатым и ничего не ждет. Если ей подходит роль подстилки, то… Почему нет?
Я сглатываю вязкую слюну.
Во все глаза смотрю на своего мужа. До сегодняшнего дня он не позволял себе так высказываться о других женщинах, коллегах или подругах. Я гордилась тем, что он уважал женщин. За кого я на самом деле вышла замуж? Поверить не могу.
— А после…
На языке задерживается слово «развод».
— Не знаю, как жизнь сложится, — он неожиданно садится рядом со мной. И смотрит вперед, на небольшой сад около нашего дома. Я тоже смотрю в окно.
Этот сад — дурацкая аллегория на наш брак. Потому что он заброшенный и никому не нужный. Еще один наш общий план, от которого мы в какой-то момент отказались. Я вспоминаю, как Дамир размышлял над строительством маленькой детской площадки прямо во дворе.
Моего мужа нельзя назвать большим специалистом в сфере строительства… Но мне тогда казалось, что его глаза светились энтузиазмом. Он планировал все сделать сам — и горку, и качели.
За последние дни до меня дошло, как часто Дамир вспоминал о ребенке, как постепенно адаптировал к его появлению всю нашу жизнь. И ждал, ждал, ждал… А потом начал разочаровываться. Но даже если и так, я все еще не понимаю, почему он просто не поговорил со мной?
Месяц назад я получила результаты анализов, которые были… Достаточно обнадеживающие. Я ничего не сказала Дамиру, потому что когда в прошлый раз я заикнулась об улучшении, он слишком понадеялся. У нас не получилось и он едва не впал в депрессию из-за этого.
— Марта первая?
Он смотрит на меня искоса.
— За кого ты меня принимаешь?
За изменника. Предателя, лжеца… Могу продолжить.
Я молчу.
— Да, она была первая.
— А если бы родился ребенок?
Дамир искренне смеется, хотя мне это кажется неуместным. Я едва прекратила рыдать, хотя сердце по-прежнему болит.
Начало немного подташнивать.
Чувствую себя еще хуже, когда он осторожно берет мою руку и кладет себе на колени. Ладонь теплая и сухая. Твердая. Я всегда чувствовала себя в безопасности, когда он так делал.
Я пытаюсь отстраниться, но Дамир держит крепко. Его мышцы напрягаются, чтобы удержать мою руку возле себя. Минимальных усилий достаточно. Я как желе. Куда мне вступать с ним в борьбу.
— С ребенком мы были бы семьей…
— И Марта не оказалась бы в твоей постели?
Улыбка сползает с его лица.
— Марта — ерунда. Способ снять напряжение.
— Ты бы все равно изменил мне? Мне, матери твоего малыша?!
— Вита, не выдавай желаемое за действительное. Никакая ты не мать.
Я хватаю ртом воздух, не отвечаю.
С меня хватит.
Чем дольше продолжается этот разговор, тем хуже себя чувствую. Нет. Наверное, даже неплохо, что муж, наконец, показал свое истинное лицо. Однако на осознание его спрятанных до сегодня черт мне потребуется много времени. Времени наедине с мыслями.
Я все-таки вырываю руку.
Резко встаю, не желая находиться рядом с этим монстром — голова начинает кружиться. Тошнит еще сильнее. Я едва не теряю равновесие, он хватает меня за талию, я прижимаюсь к его животу спиной.
Злость помогает мне отстраниться, отбежать почти в другую часть комнаты.
— Уходи.
— Ты так ничего не сказала про развод, мне надо…
— Мне плевать, что тебе надо. Я хочу побыть одна, — я иду к окну, открываю его и наклоняюсь, чтобы вдохнуть немного свежего прохладного воздуха. Прислушиваюсь к себе, в голове стучит пульс, а воздух словно не добирается до легких. Проходит несколько секунд или минут. Приступ тошноты проходит. Я оглядываюсь, а Дамира в комнате уже нет.
Глава 4
Так и
