расторопен, как обезьянка, и слегка покачивался при ходьбе.
— Девочка, которая вчера оставила тарелку с моей кашей под деревом! — обвиняюще сказал он, ткнув в ее сторону поленом. — Девочка, которая не слушает мои истории на ночь!
— Очень голодная девочка, — произнесла Фобия.
— Не пойдет. Сначала Крест, потом еда. Вы бегаете вокруг лагеря — я варю кашу.
Фобия вздохнула. Крест был неизбежен, как закат.
Она вышла на беговую дорожку, не дожидаясь бывшего наемника. И побежала. Сама. Чтобы никто не стоял у нее над душой. Не щелкал кнут дрессировщика. Не угрожал острым крюком. Хотите, чтобы я бегала? Пожалуйста. Совершенно не обязательно меня подгонять.
Первый круг дался гораздо легче, чем раньше. На втором дыхание начало сбиваться. На третьем к ней присоединился тот псевдомаг, который накануне принес одеяло и глазел на ее обнаженные грудь и бедра.
После пятого Фобия без сил повалилась на траву.
— Надо ходить, — сказал мальчишка, — Нельзя лежать.
Он держался в полутора метрах от нее все это время. Словно между ними пролегала невидимая измерительная лента.
— Плевать, — отозвалась Фобия, глядя на небо.
— Ты красивая.
— Красивая — Несмея. А я просто была голая.
— Я Антонио. Энергетический наркоман. Три выплеска за последний месяц. Когда я долго не прикасаюсь к чужой энергии, у меня начинается ломка. Ничего не соображаю.
— И как Крест тебя лечит?
— Как животное. Каждый выплеск он сопровождает обидным наказанием. Чтобы мое подсознание привыкло к тому, что играть с чужой энергией — плохо.
— Успешно?
Фобия приподнялась на локтях, разглядывая собеседника. Избалованные изогнутые губы, снисходительный блеск в глазах. Самодовольный болван, любящий поиграть чужими неприятностями.
— Ты — Грин, — сказал Антонио. — Наши отцы в одном клубе. Я знаю твою сестру, Ханну. Она мой проводник.
А вот это было больно. Он, совершенно чужой человек, знал ее сестру. Ей же, Фобии, доставались лишь фотографии.
Знал так близко, что Ханна смогла стать его проводником — исключительно редкое событие.
— Отдыхаете? — голос Креста разорвал лирику раннего утра. Даже птицы, казалось, стали петь тише. Фобия повернула голову и посмотрела на дежурного по лагерю, возвышавшегося над ней. Просторные серые штаны, обычная серая майка. Полуседая небритость прятала нижнюю часть лица даже утром. Крест стоял, широко расставив ноги, руки были сведены за спиной. Он был не слишком высок, зато мускулист.
— Я уже пробежала пять кругов, — ненавидя себя за невольные хвастливые нотки в голосе, сообщила Фобия.
— Не видел, — ответил Крест. — Давай еще пять.
— Но я… Антонио, подтверди!
— Она бегала.
— Пять кругов, Грин.
— Я больше не могу. Вы же не будете меня заставлять?
— Ты правда хочешь проверить?
Крест стал надвигаться на нее. Фобия смотрела и не могла поверить, что он пересечет границу. Все знают, что к ней нельзя приближаться ближе, чем на метр.
Он остановился за несколько миллиметров до невидимой черты, покачиваясь с носков на пятки. Фобия невольно отползла чуть дальше.
— Пять кругов, Грин.
— Нет.
И тогда он сделал широкий шаг вперед.
Фобия Грин не смогла бы вырасти из младенца в ребенка, если бы к ней не прикасались чужие руки. Болезненный процесс, разрывающий легкие паническим криком, а касающегося ее человека — лишающий энергии. На помощь был призван слоп.
Слопы были рождены людьми, но перестали ими быть, когда какой-нибудь голодный псевдомаг выкинул их энергию на галактическую помойку. Всю. А организм взял и выжил.
Слопы — оболочки, обладающие остаточной памятью себя-человека. Ни чувств, ни самостоятельных мыслей, ничего. Просто слопы.
Они пугали младенца Грин не меньше людей, но им ее страх уже не мог причинить вреда. Им уже нечего было ей отдать.
Фобия слышала об этом от своей матери, но никогда не могла вспомнить — каково это, когда тебя держит на руках пустая оболочка.
А теперь вдруг вспомнила. Вспомнила, застыв от ужаса. Воздух привычно покинул ее легкие, желудок скрутился в узел, ледяные щупальца верной паники обхватывали горло.
Она пыталась. Честно пыталась. Но энергетический выплеск был совсем близок.
— Не надо, — прохрипела Фобия. — Я побегу.
И Крест отступил.
Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.
— Вы слоп?
Крест покачал головой.
— К сожалению — нет. А иногда так хотелось бы.
— Да, — ответила Фобия, вдруг остро поняв его. — Иногда хотелось бы.
Глава 5
— В своем великом произведения Аврора Галл пыталась донести до читателей простую мысль о том, что нужно ценить и беречь каждое мгновение нашей жизни, ибо никогда не знаешь, в какую секунду она может прерваться, — голосок Сении Кригг дребезжал от воодушевления, а рыжий пучок приплясывал на голове.
— Прочь, — сказал Оллмотт, отодвигая учительницу плечом.
— Но позвольте! — Сения Кригг растерянно отпрыгнула от могучего психолога, поправила очки на носу. — У меня урок!
— Кончился, — сообщил ей бывший заключенный и уселся на грубо выструганный и небрежно сколоченный стол. Стол слегка накренился.
Ученики — восемнадцать — сидели на скамейках вокруг, Фобия — одна — на пеньке в некотором отдалении. Слегка накрапывал дождик, но непогода никогда не служила поводом для отмены занятий.
Сения Кригг напоминала тощую рыжую кошку, шипящую на ленивого мастифа.
— Не знаю, как вы там, — с достоинством произнесла тощая старая дева, — a мы тут люди цивилизованные, местами вежливые. Поэтому потрудитесь покинуть мой урок!
Оллмотт вздохнул. Видно было, что он не очень привык иметь дело с другими людьми. Ему гораздо проще было разбить голой рукой кирпич или починить забор. Разговаривать у него не получалось. Дискутировать — тем более.
Самый странный психолог в мире.
— Выплески, — сказал он гулко, по-видимому решив просто игнорировать Сению Кригг, — это как пот у людей. Неконтролируемая реакция. Надо тренировать. Будете друг на друге. Сейчас. По группам. Четыре человека.
Псевдомаги притихли. Они не очень любили, когда вытягивали их собственную энергию.
Фобия не шелохнулась, оставаясь сидеть на своем пеньке. И так было понятно, что в группу ее никто не возьмет.
Сения Кригг заглянула в лицо Оллмотту:
— Вы уверены в том, что эти чудесные милые дети готовы к практике? Вы же не рассказали им теорию. По всем педагогическим наработкам, именно эта последовательность…
— Энергия — часть жизненной силы. Мало энергии — плохо. Болезнь, слабость, смерть. Много
