Ужасы Фобии Грин
Глава 1
— Кто такая?
— Фобия.
— Это имя?
— Это диагноз.
Посреди голого поля стоял стол. На столе — старинный телефон с дисковым набором. Без проводов. А еще табличка — «дежурный по лагерю».
За столом сидел коричневый от загара человек. Был он не молод, но и не стар. Короткий ежик выцветших на солнце волос пятнами светился сединой. В его мозолистых широких руках ее личное дело казалось миниатюрным. А страниц там было предостаточно.
— И за что тебя сюда прислали?
— Неумение владеть собой в людных местах, причинение телесных и нравственных страданий окружающим, — перечислила она заученно и добавила от себя: — а еще я лично оскорбила куратора округа.
— Сойдет, — буркнул дежурный, — а то повадились всякую шантрапу присылать. Сколько у тебя фобий?
— Семь.
Человек достал из верхнего ящика стола печать и с силой опустил ее на обложку личного дела.
— Ну что же, ты принята в воспитательно-оздоровительный лагерь для трудных, психически неустойчивых псевдомагов. Комплект белья возьмешь у завхоза.
Фобия была молода и недоверчива: с раннего детства ей приходилось посещать много самых разных учреждений — от обычных психушек до научного института, изучающего побочные действия псевдомагической энергии. А чего их изучать, если достаточно полчаса посмотреть на Фобию, и все семь ее основных панических ужасов становились понятными.
Страх воды.
Страх огня.
Страх упасть в открытую могилу.
Страх сойти с ума.
Страх близкого присутствия — не ближе, чем на метр, пожалуйста.
Страх черной масляной краски.
Страх быть затоптанной стадом антилоп.
Все это было бы всего лишь безобидной формой психических заболеваний, не будь при этом Фобия псевдомагом. И это делало ее потенциально опасной для общества.
С псевдомагами и нормальными-то следовало держать ухо востро — чуть занервничают и сразу начинают тянуть к себе чужую энергию. А с неуравновешенными — и подавно.
Фобия уныло плелась за завхозом, оглядываясь по сторонам. Обычный лагерь, похожий на туристический (она видела по телевизору), только более неухоженный. Деревянные бараки стояли прямо посреди леса, асфальтированных дорожек не наблюдалось, столовой, судя по всему, служил длинный стол под навесом. После удобств дорогих лечебниц Фобия чувствовала, как обрастает новыми фобиями. Например, что навес рухнет во время обеда, и тогда она умрет, упав лицом в тарелку.
Тяжело быть параноиком.
Жить нужно было вместе с другими людьми. Это настолько потрясло Фобию, что она некоторое время даже не волновалась. Просто стояла с глупым лицом на пороге узкого длинного барака, вдоль стен которого затаились аскетичные кровати под одинаковыми одеялами. А потом зажмурилась и выпрыгнула из барака вон, но было уже поздно — волны дикого, животного ужаса расходились от нее, все ширясь и ширясь. Взвыла тревога.
Чужое тело сбило ее с ног, ловкие быстрые руки укутывают в непроницаемое покрывало. Внутри него было темно, но не страшно. Внутри было привычно и спокойно. В подобные покрывала Фобию пеленали с детства. Она еще немного полежала неподвижно, успокаиваясь. Ее отпустили, слышно было, как человек отошел на несколько шагов назад. Тогда Фобия выдохнула и стянула с головы плотную ткань.
Дежурный по лагерю стоял в нескольких метрах от нее и смотрел сердито. Он раздраженно открыл ее дело и зачитал вслух:
— Страх воды. Страх огня. Страх упасть в открытую могилу. Страх сойти с ума. Страх близкого присутствия. Страх черной масляной краски. Страх быть затоптанной стадом антилоп. Что из перечисленного вызвало приступ?
— Я просто переволновалась, — пролепетала Фобия виновато. Она подтянула колени к груди и смотрела на дежурного снизу вверх, не спеша вставать. Выпускать из рук непроницаемое покрывало тоже не торопилась.
— Я не верю в современную медицину, — сообщил дежурный. — По мне, так страх нельзя вылечить психотерапией или лекарствами.
— По-вашему?
— Если ты боишься воды — пусть каждое утро начинается с того, что будешь тонуть.
— Это опасно для окружающих, — возразила Фобия, надеясь, что этот аргумент поможет ей больше заверений, мол ее сердце не выдержит таких испытаний.
— С окружающими я разберусь, — уверенно заверил он.
По меркам псевдомагов Фобия была еще подростком — двадцать лет. С точки зрения истинных магов — вообще беззубым младенцем.
Сама же она себя чувствовала бесконечно старой. Если каждый день наполнен кошмарами, то время тянется невыносимо медленно.
Родители говорили, что она уже родилась такой — вечно орущей от ужаса девочкой. Псевдомагия хлестала в разные стороны, вытягивали энергию окружающих, как пылесос, и трансформировала ее в невообразимые воронки в пространстве.
Много лет Фобия провела в изоляторе. Сквозь толстые стекла смотрела на двух посетителей — мужчину и женщину, — которые приходили к ней каждый день. Динамики искажали голоса, и те звучали механически.
Ни объятий, ни запаха живого человека рядом.
Только голоса из динамиков и люди за стеклом.
Зато в изоляторе было не страшно.
Сейчас, сидя на кровати в бараке, Фобия изо всех сил — так, как учил ее психиатр, — вспоминала безопасность своего изолятора. Светлые стены. Уютную мебель. Мягкое освещение. Толстые стекла. Все опасности там, снаружи. Здесь — безопасно. Здесь — стерильно. Все монстры под контролем.
Фобия держалась на самой границе. Она физически ощущала, как жадные щупальца осьминога внутри нее чуть подрагивают, готовые в любой момент сорваться, сминать и хватать чужие силы, заглушать ими, как обжора едой, расползающийся внутри ледяной ужас. Липкий. Омерзительный. Зловонный и темный, как болотная жижа.
— Прекрати, — резкий окрик заставил Фобию вздрогнуть. Дежурный по лагерю в комнате, наполненной девчонками, смотрелся чужеродно.
— Отдай мне непроницаемое одеяло, — приказал он.
Фобия молчала, неподвижная под его взглядом. Взгляд был тяжелым, немигающим, злым. Обветренное лицо пересекали многочисленные шрамы. Неоднократно переломанный нос. Верхнюю губу разрывала ниточка застарелого ранения. Полуседая щетина скрадывала худые щеки, широкий упрямый подбородок.
Он был похож на матерого убийцу.
— Если я отдам одеяло, — сглотнув, сказала Фобия, — мне будет труднее держать себя в руках.
— Я знаю.
Но она все медлила, страшась выпустить из рук единственную от окружающего мира — и этого самого мира от нее.
— Быстро! — рявкнул дежурный, и Фобия в последнюю секунду удержала радостно рванувшие на свободу махровые щупальца.
— Вы меня пугаете, — пробормотала она. — Мне нельзя пугаться.
Она неохотно встала, начала скатывать одеяло. Без него
