что в ней написано:
«Ты будешь со мной встречаться?»
Подписи на открытке нет. Пойми теперь от кого она!
Взбудораженная и одновременно сбитая с толку, я поспешно одеваюсь. Мне не терпится позвонить Маруське. Будем вместе гадать кто мог подложить эту валентинку.
Завязываю шарф и быстро выскакиваю из раздевалки, но с разбега натыкаюсь на кого-то, стоящего в дверях. Соколов.
Открытка выпадает у меня из руки, и я с ужасом наблюдаю, как мой одноклассник наклоняется и поднимает ее.
— Отдай, Соколов! Это не твое! — кричу я, не узнавая собственный голос.
Марья Семеновна с вахты угрюмо наблюдает за нами, но не делает замечание Соколову. Все привыкли, что он меня повсюду преследует и уже не вмешиваются.
С насмешливой ухмылкой, Соколов отдает мне открытку, так и не посмотрев в нее. Я вырываю ее из его руки, чувствуя, как становится жарко в куртке-гусенице.
— Ну так что, Ермакова, будешь со мной встречаться? — спрашивает он и дергает меня за край шапки так, что она полностью закрывает мои широко раскрытые глаза.
Я ворчливо поправляю шапку и впиваюсь в него таким ненавистным взглядом, на который вообще бываю способна.
— Так и знала, что это ты со своими дебильными шуточками! — бросаю я и толкаю его плечом, чтобы освободить себе путь.
По дороге я хочу выбросить открытку в ближайшую мусорку. Желательно, чтобы это видел Соколов. Но что-то заставляет меня сдержаться, и я несу ее домой.
***
Настоящее время.
«Интересно, где сейчас открытка?»
Эта мысль занимает меня все утро. И почему я вдруг о ней вспомнила?
— Яичница вкусная. Может, поешь? — прерывает мои мысли мама. — У Сергеевны новая несушка. Вот такие яйца дает!
Она показывает «класс» и продолжает макать хлеб в жидкий желток. На один такой желток у нее уходит половина буханки.
— Спасибо, не могу, я на диете, — отмахиваюсь я и помешиваю сахарозаменитель в чае.
Я читаю упаковку, чтобы понять, что именно дает такой тошнотворный вкус. Фенхель. Понятия не имею что это, но воняет отвратительно. Аптекарь сказала, что это — лучший чай для похудения. Зря я взяла две пачки.
— Положу Сергеевне эклерчиков, поблагодарю за яйца, — мама поднимается и хлопочет у раскрытого холодильника. — Не поняла. А где эклерчики?
— Я тоже хочу эклеры! — Ульяна-ушки на макушке.
Я утыкаюсь в телефон и залпом выпиваю остатки чая. Уже вторая чашка за утро. Надо взять с собой еще пару пакетиков и попить в «Бонифации», пока буду заниматься заметками к комиксу Соколова.
— Кто сожрал все эклеры?! — смеется мама, находя эту ситуацию дико забавной. — Ульяна ты, что ли?
— А что сразу я? Я вообще не знала, что они у нас есть! Это Леська! Я точно знаю! И картошку она тоже съела!
— Лесь? — мама ставит руки по бокам, становясь похожей на мемную картинку.
Господи, стыдно-то как!
— Я куплю новую, — бормочу я.
— Да уж, будь любезна, — хохочет мама и удаляется с кухни. — Так бы сразу и сказала, что диета особенная, «эклерная». Я б две коробки взяла.
Сестра не сводит с меня глаз, а выражение лица у нее такое, словно она мысленно наматывает мои внутренности на вентилятор.
— Да куплю я тебе эклеров, куплю! — вместо угрызения совести я начинаю чувствовать раздражение. Сестра еще долго будет дуться на меня, сколько бы пирожных я не принесла взамен съеденным. Она любит строить из себя жертву, а я подкинула ей хороший повод для этого.
Мама собирается на работу. По пути она обычно забрасывает Ульяну в школьный лагерь. Я вызываюсь поехать с ними, хочу добраться до города в кондиционированной машине, а не душным автобусом. У мамы старенький ниссан, которому кажется столько же лет, сколько и мне. Помню его еще папа по ремонтам таскал, а потом проклял и бросил. Как, собственно, и нашу семью. Когда родилась Уля ей поставили неутешительный диагноз, папа решил, что и нас тоже можно бросить. Такая вот у нашего отца привычка — оставлять все, что не поддается ремонту.
По дороге я записываю в блокнот еще одну цель на будущее: «Сдать на права». Может быть, когда-нибудь я смогу накопить на свою собственную машину. Надоело зависеть от расписания автобусов.
Рядом со мной на сидении авто стоит спортивная сумка, которую я собирала без особого энтузиазма. Оказывается, у меня не так уж много спортивной одежды. Одни лосины сомнительного бренда и широкая хлопковая футболка белого цвета.
Ульяна искоса поглядывает на сумку и вдруг ухмыляется:
— Встречу она назначает, ага, как же! — замечает она. Мелкий коп, в юбке.
— Так и было, — с неохотой я отрываюсь от блокнота. — Я встречалась с новым автором. Он работает в «Олимпии».
О том, что это мой бывший одноклассник я почему-то умолчала.
— А сумка зачем? — не унимается сестра.
— Если не отстанешь с допросами, пригодится, чтоб спрятать в нее твой труп! — щурюсь я и грозно смотрю на сестру.
— Я буду дико ржать, если там и правда спортивная одежда, — сестра расстегивает молнию на сумке, но я выдергиваю ее из рук, не позволяя ей заглянуть внутрь. У нас начинается потасовка.
— Так! Угомонитесь там! — мама оглядывается с водительского места и приспускает солнечные очки с глаз. — А то наваляю вам обеим этой самой сумкой!
Мы отворачиваемся друг от друга, а мама деловито изрекает:
— Ну и что с того, что Леська решила в кои то веке заняться спортом?
— Спорим, она бросит через месяц! — сестра никак не успокоится.
— Я тебя сейчас брошу! В окно! — ворчу я и, скрестив руки на груди, отворачиваюсь.
Мама ничего не говорит, лишь бросает взгляд на мою сумку и хохочет.
Что ж, я не обижаюсь. Скажи кто-то сутки назад, что я добровольно пойду на тренировку — я бы тоже посмеялась. Но сейчас мне не смешно. От волнения аж живот крутит. Или это не из-за волнения?
***
В «Бонифации» я работаю с комиксами Соколова. Мой блокнот наполняется заметками и цветными стикерами. Но я не могу погрузиться в работу с головой, поскольку мой кишечник поднимает бунт.
Сначала его крутит так, что я сгибаюсь пополам от боли. Потом он громко бурлит и привлекает внимание женщины за соседним столом. А от резкого и внезапного позыва в уборную, меня бросает в пот.
Я еще никогда не бегала так быстро до туалета и не молилась всем богам на свете, чтобы никто не вздумал зайти туда после меня.
Бледнея от стыда, я возвращаюсь к своему столику с ноутбуком и заказываю еще стакан кипятка. Я бросаю в него пакетик чудо-чая и пока он
