class="p1">Я получил сигнал. Работа, которая заняла год, откликнулась на мою силу. Котлин был не просто форпостом, но и артефактом. Весь остров был артефактом. Настолько колоссальная задумка Петра чуть не свела нас обоих в могилу. Но мои умения и его силы универсала победили.
Судя по историческим хроникам, которые я просмотрел, пока ещё не было угрозы для империи столь серьёзной, чтобы остров ожил и встал на защиту столицы. И на его гигантском панцире сейчас высились дворцы, доходные дома, лавки, публичные заведения и блестели купола храмов.
«Лесснер» скользил по оживлённым улицам, а я прощупывал ключевые узлы тысячи плетений. Всё было в порядке. Морской страж был готов действовать по первому приказу.
Мы проехали через город и выбрались к южной части острова. Там от песчаного берега, в залив уходил узкий мост, упираясь в форт «Цитадель». Именно в нём и располагался закрытый лагерь, куда Драговит отправил своего сына.
Я прикинул расстояние — полкилометра, не меньше.
Автомобиль остановился возле пляжа, на небольшой стоянке. Ряпушкин слегка нервно сжал руль, всматриваясь в сооружения на том конце моста.
Судя по всему, у него самого имелись не самые приятные воспоминания об этом месте. Возможно, пребывание в «Цитадели» — традиционный способ воспитания в этой семье.
— Дальше пешком, — глухо сказал мужчина. — Ближе подъезжать никому не разрешается.
— Хорошо, прогуляемся, — ответил я и вышел наружу.
Тут же под одежду забрался холодный ветер, несущий с горизонта запах дождя. Но зонт я с собой взял. Открывать его было бесполезно, но зато скрытый клинок мог пригодиться.
Дорога к форту была скорее насыпью, вымощенной камнем. Ни ограды, ни украшений. Редкие фонари жалобно поскрипывали по пути, и всё.
Мы молча преодолели путь, закончившийся у закрытых ворот. Ряпушкин отправил кому-то сообщение, и через пять минут ожидания открылась дверь.
По ту сторону виднелся коридор. Драговит решительно шагнул туда, и я пошёл следом. На пороге меня внутренне тряхнуло — охранная система форта чуть ли наизнанку не вывернула, проверяя степень моей опасности. Но на зонт никак не отреагировала — патриарх отличную работу проделал.
Да и вообще тут всё было напичкано амулетами, самыми разнообразными. Подавляющие, экранирующие, удерживающие и даже успокаивающие — чтобы птицы не кричали.
Не лагерь, а острог.
Встречающие нас двое хмурых служивых в строгой форме тоже больше были похожи на надзирателей. Но один из них вполне вежливо улыбнулся:
— Ваш сын ожидает на пристани, господин Ряпушкин.
Снаружи проходной раскинулся небольшой сад. Его пересекало несколько дорожек, вдоль которых стояли скамейки. За деревьями виднелись кирпичные стены бастиона.
Охрана с нами не пошла, что чуть убавило ощущение тюрьмы.
Я остановил Драговита в центре сада, возле одной из скамеек. И указал на неё, мягко попросив:
— Подождите меня здесь.
Ряпушкин смог прочитать в моём тоне всю серьёзность просьбы. И что это не просьба, а вежливость. И послушно присел.
Вот и прекрасно, не пришлось с ним бороться. При отце Тихослав мне ничего не сказал бы.
Дорожка выводила к воде. От берега в залив уходил узкий причал, на котором я и обнаружил виновника этой поездки. Долговязый парень стоял, кутаясь в пиджак и обхватив себя за плечи. Младший Ряпушкин смотрел в сторону далёкого города — он тёмной полосой виднелся на востоке.
На шаги он обернулся, его нарочито высокомерное выражение сразу же сползло, едва он увидел меня.
— Что с моим отцом?
Странная семейка. Вот вроде оба переживают друг за друга, а поладить не могут. Явно же для отца состроил такое лицо. Мол, вот какой гордый и не сдаётся.
— С Драговитом Ижеславовичем всё в порядке, — я приблизился и рассмотрел его получше.
Такие же острые черты лица и пронзительные голубые глаза. Поразительное сходство.
— А вы кто? — опомнился парень, глядя на меня с подозрением.
— Граф Александр Вознесенский, — представился я. — И я тот, кто вытащит вас отсюда.
Он тщетно пытался скрыть загоревшуюся в глазах надежду. Встрепенулся, но вдруг поник и отвернулся к воде.
— Нет, мне тут самое место.
Я почувствовал страх. За кого бы он меня ни принял, испугался Тихослав довольно сильно. И очень старался, чтобы я не заметил, делая равнодушный вид.
Интересно...
Кажется, я начал догадываться, что произошло. Если к тебе приходит незнакомец и предлагает что-то желаемое, то обычно первая реакция — интерес. Отказываются лишь те, кто недавно обжёгся на такой же ситуации.
— Кто вам передал артефакт, Тихослав? — задал я прямой вопрос.
Его плечи вздрогнули, но парень упорно молчал.
— Послушайте, у вас сейчас выбор небольшой. Можете, конечно, продолжить торчать тут, воображая что вы в изгнании, — слегка раздражённо заговорил я. — Тогда вашего отца не просто выгонят с поста, но и посадят. Отнимут всё имущество, а имя покроют позором.
Это его проняло. Тихослав резко обернулся, теперь его глаза горели яростью:
— Не смейте его трогать! Это я виноват, я один. Меня и сажайте. Отец ни при чём!
Я вздохнул. Ну что за наивность и самоотверженность... Похвально, конечно, но совершенно бессмысленно. Я заговорил спокойным голосом, неторопливо объясняя:
— Ваш отец несёт ответственность за артефакт. И за вас тоже. Неужели вы правда думали, что на него не ляжет вина за произошедшее? Вы же не просто испортили государственное имущество, а сделали это с применением тёмной магии. Его не только посадят, но и казнят.
— Я что сделал? — парень так побледнел, что я испугался, как бы он чувств не лишился и не свалился прямо с причала.
Приметив на берегу лавку, я указал на неё, приглашая разместиться там для разговора. Мы сели на чуть влажное сиденье, и я поежился: на островах в заливе в такую погоду было зябко.
— Так он тёмный, — обречённо выдохнул парень. — Так я и знал. В смысле, я не знал...
— Расскажите по порядку.
— Да какая уже разница. Вы же всё равно посадите.
— Ну это вряд ли, — усмехнулся я. — Я, возможно, как раз могу помочь этого избежать. Только если вы будете со мной честны. Я артефактор, а не жандарм. Меня пригласил ваш отец чтобы исправить то, что вы натворили. И мне крайне важно знать, что именно вы сделали.
— Подождите... — Тихослав пристально всмотрелся в моё лицо. — Так вы тот самый граф Вознесенский?
— Возможно тот самый, — осторожно ответил я, не зная, какая именно репутация ему известна.
—
