«Зачем? Зачем ты сказала вчера да?» Я начала тихо плакать, чтобы не разбудить отца, но насморк из-за слез и моё шмыганье носом, всё-таки разбудило его.
– Ты чего ревешь?
– Ничего. Просто скучаю по маме.
– Да ты чего? Всё хорошо у нас будет, заживем ещё! Давай вставать завтракать, да пойдем к матери, вещи твои забирать и кровать.
– Я не хочу кушать, чай только попью.
Аппетита и в правду не было. Я словно начала жить по-другому, и пошло всё наперекосяк. Мне предстояла встреча с мамой, Катей и Настей, а я словно чувствовала себя предателем или чужой, особенно тогда, когда зашла домой к маме. В гостях у неё была подружка Аня, которую я «любила» всей своей душой. Она плохо влияла на маму и так считала не я одна. Подойдя к шкафу, где лежали мои вещи, я стала аккуратно и не торопясь пытаться их упаковывать в пакеты. Мама в другой комнате показывала отцу кровать, которую ему забирать, а ко мне в это время подошла Катя.
– Мама сказала, что нам больше нельзя с тобой общаться. Вот, держи, тут сарафан мама тебе купила, померишь дома, его можно в школу носить.
– Что?
Еле слышно спросила я.
– Сарафан, держи.
Катя отвечала так, словно пыталась уйти от ответа, прекрасно зная, что я имею в виду не сарафан.
– Мама запретила вам со мной общаться? Но почему?
– Я не знаю Ир. Я не знаю, не спрашивай.
Пустота. Внутри, вокруг, сплошная пустота. Ещё два месяца назад, я была счастливым ребенком в полной семье, и в один день потеряла маму и сестер. Меня поразило Катино равнодушие. Мне почему-то тогда показалось, что она рада этим изменениям, что она остается с мамой, а я с папой. Конечно, ключевое слово «показалось» я никогда не поверю в то, что моя старшая сестренка могла от меня отвернуться.
Возвращаясь, домой, я слышала, как папа с мамой ругались.
– Да она будет у меня, как золушка ходить! Вот увидишь!
Кричал отец.
– Да что ты можешь? Всю жизнь на моей шее просидел! Вилки, ложки со мной делит! Давай, иди отсюда!
Дома, то есть в гараже соединенном с баней, папа поставил мне кровать, я стала наводить порядок.
– Доча, я машину продаю. Тебя в школу собирать нужно. Работы нет пока, но я что-нибудь придумаю. Ты не реви, всё наладится.
– Папа, мама запретила общаться Кате и Насте со мной, мне Катя сказала, когда я вещи собирала.
– Да она злая просто сейчас, что ты со мной осталась. Бесится и не знает, как мне больнее сделать.
Больно хочет сделать тебе, а плачу почему-то я. Странный способ отомстить. Вечером папа напился, а меня отпустил гулять. Он видел, что я сильно переживала, и хотел, что бы я по-другому себя чувствовала. Гулять за мной зашли Алиса с Анжелой, мы ушли сидеть на кучу дров и делиться всем, что произошло у нас за это время. Конечно, у меня главной новостью был мой побег из дома, и то, что я теперь живу с отцом.
– Конечно, а мы такие за тобой заходим, и мама твоя говорит, что ты с отцом теперь живешь, как так то? Где ты там спишь? Это же баня с гаражом!
Я рассказала всю историю, начиная с того самого бака, который мы выносили вместе с Катей в тот злополучный вечер. Конечно, девочки были в шоке, но они поддерживали меня.
– Ты не переживай, всё нормально будет. Мне кажется, мама тебя обратно заберет.
– Не заберет. Она даже запретила Кате с Настей общаться со мной.
– Запретила? Да… Видно сильно она на тебя обиделась. Кстати, у тебя мама такая другая стала. Раньше когда с отцом твоим жила, такая серая какая-то была, незаметная, а сейчас, прям расцвела. Красотка такая.
– Да она всегда красивой была, но сейчас она и правда сильно изменилась. Не замкнутая, как раньше, сильная, волевая женщина. Я даже заметила, что когда она идет за километр от дома с остановки, сразу видно, что это она идет.
– Ага, яркая такая и походка от бедра. Ещё голову вверх прямо вообще классно.
– А кто тебя в школу будет собирать?
Спрашивала Анжела.
– Папа машину продал, обещал работу найти.
– Найдет он, конечно. Так и будет развод праздновать.
Тут из дома, где я теперь жила, стали разноситься крики непонятного содержания. Это отец, опять орал разными голосами, показывая миниатюру под названием «я с друзьями, но один». Девчонки, конечно, смеялись, а я готова была разреветься, потому, что мне это ещё, полночи слушать. Хотя чего это я? Каких полночи? Однозначно до утра.
– Папа, прекрати! Я даже телевизор не слышу! Время ночь, хватит орать, надо спать ложиться!
Внятного ответа я никогда не получала, отец просто врубал музыку по громче, чтобы меня не было слышно и продолжал устраивать показуху для мамы, что он счастлив и у него всё отлично. Именно тогда, в эти моменты я стала закрываться от всех. Уходила спать на крышу, укрываясь старой маминой шубой. Если раньше все свои проблемы, мысли, переживания я всегда обсуждала с сестрой перед сном, то сейчас у меня не было этой возможности и тот факт, что мама запретила нам общаться, давил на меня со всех сторон. Я стала чувствовать себя одинокой, а глядя с крыши на мамины окна, ещё и ненужной.
Лето на удивление показалось мне долгим, да и вообще, раньше всегда время тянулось гораздо дольше, чем сейчас. Скоро первое сентября, думала я… Прощай начальная школа и здравствуй пятый класс. Катя говорила, что мы будем учиться всегда в разных кабинетах и на втором этаже, зато теперь мы будем с Катей видеться в школе и общаться чаще. Я даже где-то внутри почувствовала, что я подросла, меня ждут старшие классы. Надо папе говорить, что бы в школу собирал, пока не прогулял всё!
– Пап, а пап…. Скоро в школу, линейка первого сентября. А в чем я пойду?
– Купим что-нибудь, не переживай. Я ведь машину продал, деньги есть. Вот сегодня и поедем! Что там тебе еще нужно? Тетрадки? Ручки?
– Да. И на каждый предмет отдельная тетрадь, потому что Катя сказала, что предметов будет много новых, и писать мы будем много.
– Ааааа…. Ну если Катя сказала, то конечно. Давай тогда кушать и собираться.
Папа за лето, так и не нашел себе работу, а я начала в календаре отмечать дни, когда папа пил. Зачеркивая день в календаре, я сказала вслух
– Одиннадцать.
– Что одиннадцать?
Спросил папа, придя
