нервов потратим и чем все закончится — стоит последним в очереди. Конечно, без прикидок по бюджету никто вас раскручивать просто так не станет. Но это все — вторично. Главное — мы друг другу помогаем не из меркантильных интересов. И никого насильно не держим… Когда вы начнете греметь в Ниппон и за рубежом, к вам набежит толпа мудаков в дорогих костюмах. Будут предлагать горы золота и обещать что угодно. В попытке зацепить на крючок и доить до самой смерти. Смерти на сцене или в жизни, как уж не повезет. Мы подобной гнилью не страдаем. Это не в наших принципах.
Сидевшая позади самая маленькая из троицы тихо поинтересовалась:
— А правда, что вас в борекудан приняли?
— Правда. Я уже больше месяца кобун в Инагава-кай. Но это никак не влияет на дела, которыми занимаюсь лично.
— Просто я читала, что та же Сони не дает выступать командам, кто отказался с ними сотрудничать. Для них все серьезные площадки закрыты.
— Пусть только с моими друзьями попробуют так поступить, мигом рога пообломаю. И если меня одного не хватит, попрошу помощь у старших. За этим не заржавеет.
Переглянувшись с остальными, лидер группы спрашивает:
— Когда мы должны дать ответ?
— До завтрашнего вечера терпит. Если захотите участвовать, то подъезжайте после шести, мы распишем основные этапы. Плюс — мерки с вас снять и костюмы посмотреть. Будем запускать “Бэби-Кавай” в космос… Так, мне сейчас в госпиталь с Кеико-сан, вас домой отвезут. И если предложение не нравится, то можете просто в клубе выступать, как и раньше. Вроде на ближайшие пару месяцев там уже каждый вечер расписан, но дальше есть свободные места.
Пересадив девочку на кресло-каталку, медленно еду ко входу в госпиталь. Позади неслышной тенью Масаюки в привычном для него черном костюме и солнцезащитных очках. Кланяемся медперсоналу, кто попадается по дороге, заезжаем в лифт. Там достаю телефон и звоню по одному из номеров из электронной записной.
— Мэдока-сан, это Тэкеши беспокоит. Можно тебя попросить несколько набросков сделать карандашом? Видел девочек, которые к нам заглянули в гости? Вот их типаж — с косичками, бантиками. В платьицах с оборочками. Чулочках и ботиночках. Чтобы с первого взгляда хотелось их затискать. Сплошное анимэ, кавай и прочие радости жизни.
— Для взрослого издания?
— Нет, мы их на сцене покажем. Когда эти милашки выйдут на сцену и шарахнут рок, весь зал очумеет… Но насчет издания спасибо, хорошая идея. Вроде бы у Сузуму-сан кто-то комиксы пытался рисовать. Можно будет серию сделать про могучих победительниц демонов и прочей дряни. В обычной жизни — школьницы, а вечерами мир спасают.
— Сделаю, Тэкеши-сан. Все равно пока за публикой присматриваю, руки свободны.
— Оокини, Мэдока-сан. Мне кается, Горо-сан будет очень доволен, если мы таким неожиданным проектом сразу его продюсерский проект в топы выведем.
Лифт остановился, едем дальше. В коридоре привычная уже рабочая суета и двое знакомых бойцов у входа в класс профессора. Здороваюсь с ними, узнаю, как дела. Потом открываем дверь и пробираемся внутрь.
— У меня пики не складываются, посмотри левый график… Дай на три точки меньше… Стой, не трогай ничего! Я еще не допаял тумблер на панели!..
Замечательно — все вкалывают, делом заняты. И тут я такой красивый с прекрасным настроением.
— Коннитива, рад всех видеть… Сакамото-сэнсей, вот моя знакомая, которой нужно провести диагностику.
— Коннитива, Тэкеши-сан. Рад тебя видеть. Пойдем в соседнюю палату, там как раз место свободное есть. Посмотрим, что у милой девочки за проблемы… Сузьюм-сан, собери пока с остальных результаты последних замеров по пациентам. Надо понять динамику.
Через полчаса я готов ехать обратно в клуб. Подождав, пока Кеико поудобнее устроится в кресле, профессор тихо спрашивает:
— Говоришь, рассеянный склероз в последней стадии?
— Да. Две недели назад у нее уже отказывали руки, по прогнозам давали еще три-четыре месяца. Затем отказ дыхательной мускулатуры и смерть.
— Фантастика, Тэкеши-сан. Две недели… Я чуть сгладил каналы в крестцовым отделе и сбалансировал узлы на переферии нервной системы. Все же у тебя пока получается больше силой давить, нет еще опыта в мягких воздействиях. Но — очень хорошо. Думаю, три-четыре визита и о болезни можно будет вообще забыть… Жаль, что ты не хочешь идти по этому направлению. Из тебя бы получился отличный доктор.
— Сакамото-сэнсей, скольких я смогу вылечить? Одного в месяц? Двух? Лучше я помогу вам целое направление запустить, денег на новое оборудование заработаю. И вы спасете тысячи. Это будет куда полезнее, чем из меня студента-медика лепить.
— Как скажешь… Кто-нибудь еще знает о том, что ты восстановился?
— Нет. Я же единичка-минус, причем выгоревший. Это все вы, с вашими золотыми руками. Я только на подхвате.
Почесав затылок, задаю вопрос, который уже давно мучает:
— Профессор, не хотите помириться с генералом Ито? Вроде вы говорили, что он из всех твердолобых самый адекватный.
— Хочешь привлечь его к проекту?
— Да. Но не как самостоятельное лицо, а как поддержку для вас. Чтобы ни на миллиметр в сторону от ваших пожеланий… Пусть в госпитале кусок этажа под проект зарезервируют, охрану поставят. Участие государства, так сказать. Все, что внутри — не его собачье дело. А вот результаты — ими уже смогут воспользоваться.
— Он обязательно попытается влезть, куда нельзя.
— А если я договорюсь на самом верху? Если мы получим гарантии, которые поставят его перед фактом… Главное — не давить на самолюбие. Наоборот — он же не хуже вас понимает, какая угроза может возникнуть, если информация потечет и сюда уроды с ближайшей американской базы пожалуют?
Сакамото думает минут пять. Затем кивает:
— Если ты в самом деле получишь железные гарантии, тогда есть смысл. До последнего инцидента у нас получалось как-то находить общие точки для взаимодействия.
Прощаюсь, попутно уточнив, что еще нужно для продолжения работы над проектом. Кеико добывает из рюкзачка блокнот с карандашиком и конспектирует. Деловая егоза, упорно пытается доказать, что вполне способна работать у меня секретарем. Но мне не жалко, пусть пробует. Может быть и в самом деле к какому-нибудь полезному делу в клубе
