вас упрекнуть. Я наказываю тех, кто не повинуются, а вовсе не тех, кто, подобно вам, храбро сражаются и повинуются приказам вышестоящих. Вы, наоборот, заслужили похвалу! Итак, вы согласны?
— Вы так добры ко мне, благословенный богами, — покачал головой молодой человек, — но, я прошу дать мне время подумать. Еще вчера я был любимым сыном самого могущественного, после царей, атланта, а сейчас я сын преступника. Мне необходимо прийти в себя. Позволено мне будет подумать, прежде чем принять слишком щедрое для такого как я, в один миг потерявшего все, предложение?
— Иными словами вы смеете отказываться? — в голосе атланта появились грозовые нотки.
— Вы неправильно меня поняли, благословенный богами, — вскричал молодой человек, — Я всего лишь прошу дать мне время опомнится, найти мать и разузнать о судьбе отца. Молю вас понять меня правильно. И… быть может вам известно о их судьбе?
— Ну что же, каждый сам творец своей судьбы, но не затягивайте с ответом, боюсь, в этом случае мы можем не встретиться вообще. Что касается ваших родителей то их судьба тайна даже для Совет царей.
Слова атланта выражали страшное сомнение; они ужаснули больше, чем ужаснула бы прямая угроза, ибо это было предостережение.
Молодой человек открыл было рот для ответа, но надменный жест атланта дал понять, что аудиенция окончена.
Бомани вышел, но едва переступил порог, мужество чуть не покинуло его; еще немного, и он вернулся бы обратно. Он повернулся и посмотрел на закрывшуюся дверь и почти протянул руку, чтобы открыть ее, чтобы принять предложение благословенного богами и тут он почти увидел серьезное и печальное лицо отца. Он повернулся и торопливо пошел, почти побежал, провожаемый удивленными взглядами служителей, по залу на выход из дворца. Он должен разобраться, что произошло и, если это возможно, вернуть отцу доброе имя.
Переночевать отправился в казармы гвардии, в которых провел три счастливых года до командировки на границу.
Жгучая обида и негодование мучили его: что же все-таки произошло и где родители, они погибли или скрываются, и как поступить с предложением могущественного управителя Посейдониса? А еще он чувствовал опасность, подстерегающую его. И связана она с некими событиями, которые Энкелаид назвал мятежом и судьбой родителей.
Принять предложение и продолжить привычную жизнь воина или попытаться что-то выяснить? Без всякой гарантии, что чего-нибудь узнает, а не бесполезно сломает себе шею? Сложность была в том, что не в его характере в трудные моменты прятаться в кусты. Если проблема выбора существует, то выбор должен быть определенным.
Несмотря на отчаянные мысли, усталость была так велика, что последовательно анализировать положение он просто не мог. Едва добравшись до лежака, почувствовал, как расслабляется перенапряженное тело, плавно соскользнул в сон.
Знакомцев среди гвардейцев оказалось едва ли четверть. Кто, как он, служил в окраинных гарнизонах, кто закончил службу, кто погиб, а иные исчезли самым таинственным образом.
Следующие три дня Бомани провел в беспрерывных дружеских попойках. Вино лилось рекой. Повара готовили самые изысканные блюда, от которых брюхо отвыкло на дальних границах цивилизации атлантов и всегда с ним было не меньше двух бывших сослуживцев. Вначале он не обратил на это внимание, но потом, подумав, решил, что это предосторожность нового владыки Посейдониса, на случай если ветеран взбрыкнет.
На третий день кто-то из собутыльников предложил сходить на охоту на кювьерониуса (вымерший американский хоботной, родственник слонов, ростом до 2,7 м.). Охоту так охоту — Бомани согласился и тут же забыл об этом. Каково же было его удивление, когда на следующее утро его разбудили ни свет, ни заря. Пришлось приводить себя в порядок и собираться на эту чертову охоту.
Картина была потрясающей: глубокое синее небо, парящие над землей грифы, солнечный золотистый круг и впереди сплошным красно-коричневым валом, перегораживая южный горизонт, высились скалистые громады хребта. Здесь, на высоте двух соляров, воздух свеж и прохладнее, чем на берегу океана.
В белом комбинезоне, он упрямо носил его в знак скорби по родителям (белый в культуре атлантов — цвет скорби и печали) Бомани шел по звериной тропинке, ведущей по заросшему лесом и густым кустарником плато, что протянулось до подножия горных пиков. К хребту Энкелада, занимающего центральную часть острова трое охотников: Бомани и гвардейцы Тоон и Стертоп прилетели на пушпаке. Пилот остался ожидать в кабине, а собутыльники вооружились обычными копьями, мечами из суперпрочных сплавов и переоделись в доспехи. В горах встречались дикие цахел — потомки тех, кто не захотел жить в тепле казарм и сбежал от атлантов. Одно время собирались устроить на беглецов большую охоту и очистить дикие места острова, но после возобладало другое мнение. Ведь что может быть лучше охоты на диких цахел? Когда одна мысль, что ты охотишься и на тебя охотятся, будоражит кровь? С тех пор охота на цахел стала любимым хобби атлантов, полуатлантов и истинных людей. Вот только брать с собой громовое копье считалась неспортивным. Достаточно и того, что охотник в доспехах, непробиваемых копьем с каменным наконечником.
— Так вот, друзья мои, иду я такой, — гвардеец оглянулся вокруг, словно пытался вспомнить места, — не здесь это было, но совсем рядом где-то. Заворачиваю за поворот и ну тебе — здрасте. Нос к носу сталкиваюсь с целым выводком диких цахел! Три самца и четыре самки с выводком! Нос к носу, представляете? Ну я не будь дурак, первого копьем в живот, второго отоварил древком по голове. А последний кинулся на меня. Пришлось бросить копье и прирезать мечом. Самки заорали и бросились бежать, но разве от меня уйдешь? Самок я точно всех перерезал, кроме одной — беременной. Ее, как и положено по закону, связал. Наверное, уже и родила где-нибудь на ферме? Вот насчет мелочи не уверен, похоже нескольким удалось бежать! Кстати, вот за этим поворотом все это и было, — гвардеец ткнул левой рукой в скалу, около которой тропа заворачивала в сторону. Правой он держал на плече древко средней длины копья, которое можно было использовать и как метательное.
Бомани не слушал его. На душе было муторно, наверное, из-за вчерашнего возлияния.
— Вот будет умора, если мы сейчас наткнемся на цахел? — произнес с смешком.
Все произошло, когда охотники завернули за очередной поворот горной тропы. В воздухе что-то с шуршанием промелькнуло. Миг и перед гвардейцами, идущими на пару шагов впереди Бомани замер полуголый человек гигантского, под три метра, роста, широкий в плечах и длиннорукий. Он действовал стремительно. Ладони обхватили затылки незадачливых охотников. Головы с ужасной силой и грохотом ударились друг об друга. Шлемы
