ожидал, что лидер столь разношёрстной компании до сих пор не спал, и следил за каждым движением рыцарем, изображая спящего в тени. И пока рыцарь медлил с ответом, Хаббер встал и подсел к рыцарю, положив свой массивный арбалет на колени.
Тут Леванд отметил для себя, что такого странного арбалета ещё не видел. Зачем-то на его конце, откуда вылетали болты, были примотаны одновременно длинный кинжал и небольшая свеча. Плечи арбалета имели странную, слегка извивающуюся форму, а посреди тетивы висел железный грузик. По левую сторону приклада оружия были прикреплены кожаными ремнями одновременно пять болтов, а по другую — огниво.
Сев около рыцаря, Хаббер поставил арбалет вертикально, из-за чего тетива ту же опустилась вниз, к спусковому механизму. Затем, будто оценивая состояние своего оружия, он поднял его одной рукой, и переведя в горизонтальное положение, нажал на спусковой крючок. Арбалет выстрелил несуществующим болтом, и тетиве не помешал даже небольшой груз посередине.
— Странный кошмар… — произнёс Михель, переведя взгляд на огонь. — Обычно мне ничего не снится, а если снится, то не настолько реальное… Я ведь, в конце концов, не сновидец…
— Создатель знает, зачем нам были даны эти чёртовы сны, — проворчал Хаббер, откладывая арбалет.
— Создатель? — переспросил удивлённо рыцарь, поворачиваясь к разбойнику. Обычно люди обращались с подобными фразами к Свету, или ко Тьме, если дела были очень плохо, и хотелось выругаться.
— Ты не знаешь легенду о Создателе? — спросил насмешливо Хаббер, поворачиваясь к рыцарю. — О Том Самом, который создал и Тьму и Скай?
— Что такое Скай?
Разбойник закатил глаза, и что-то буркнул себе под нос.
— Ой, как же вам мозги промывают… — зевнул он. Он будто не расстроился из-за того, что Михель настолько невежда, и даже не знает, что такое Скай. Впрочем, он почти сразу дал определение: — Скай — это мир Богов, который был создан Создателем Ская — сильнейшим существом из всех, что только знало Пространство Ская!
— Погоди, Пространство Ская? — с подозрением спросил Михель. Хаббер от этого вопроса аж раскашлялся.
— Ну, если коротко, то это пространство, целиком заполненное другими мирами, как Аксалом, — пояснил бандит. — Как… на небе звёзды, так и в пространстве миры… Их очень много…
Из уст разбойника это звучало очень странно. Он говорил об этом не как какой-то мечтатель или фанатик, а так, как будто ему доводилось бывать вне этого мира, и странствовать по другим.
— Выходит, — произнёс Михель, снова смотря на огонь, — что вы…
— Вот тут притормози, — прервал рыцаря бандит, резко сменив насмешливую ухмылку на серьёзное хмурое лицо. — Я не какой-нибудь зажравшийся лорд, или чересчур обнаглевший пиратский капитан. Обращайся ко мне на «ты», и зови меня Хабом. Внятно, пацан?
— К-как скажете… — Леванд осёкся, и поспешил исправиться: — Как скажешь, Хаб.
— То-то же, — кивнул одобрительно Хаббер. Серьёзность исчезла практически также быстро, как и ушла. — И отвечая на твой вопрос, я не верю ни в Свет, ни в Богов. Я не верю ни в кого, кроме себя и своих товарищей. Потому что, в отличие от всех этих «высших существ», которые только и знают, что поучать простых смертных, друзья существуют в нашей реальности, и могут подставить плечо помощи. А твой Свет так может?
Михель не ответил. В словах лысого любителя арбалетов была истина. Если бы Свет действительно существовал, разве он мог оставить весь Аксалом на растерзание энам, оставив людям только рядового Рокворского рыцаря, от которого нет пользы? А даже если и существует, как теперь можно было верить в россказни про этого предателя всего человечества?
Впрочем, этот вопрос шёл вразрез со всем, что знал Михель всю свою сознательную жизнь. Но всё же мировоззрение Хаббера вызывало у него неподдельный интерес.
— Если не Свет, а Боги Ская породили всю жизнь… — начал было Леванд, но бандит поднял руку к верху, и поправил:
— Создатель породил. А Боги — лишь такие же алчные людишки, как мы с тобой. Не больше и не меньше.
Рыцарь уже окончательно запутался во всём этом. То были Боги Ская, которые занимались не-пойми-чем и играли неизвестную роль, то Создатель Ская, о котором ничего не было известно… Всё это вызывало сплошную кашу в голове, которая и так трещала у Михеля после того странного сна.
— Да-а, напудрили вам мозги, — рассмеялся Хаббер. — Значит так, расскажу всё так, как знаю я: Создатель создал мир, который населили Боги Ская, которым была дарована роль приглядывания за своими мирами. Сам Создатель продолжил создавать всё новые и новые миры в огромном количестве.
— А что насчёт Тьмы? — поинтересовался Леванд. — Как её объяснишь?
— Тьма — это мир, куда Создатель заточил всех Тёмных, — спокойно объяснил бандит. — Даже их предводителя, которого зовут Владыкой Тьмы… Говорят, по силе он был равен Создателю.
— Откуда тебе всё это известно? — Михель устал держать вопрос в себе. Видимо, Свет был великим шутником, и решил добить прошлую жизнь Михеля целиком. Слишком уж рассказ Хаббера был правдоподобен, чтобы отбросить его как какую-то ересь.
— Из архивов одной очень древней крепости, находящейся в неприступной для всех долине, — пояснил арбалетчик. Тут он потянулся к своему мешку, и начал там что-то старательно искать. — Там я нашёл в своё время ответы на все свои вопросы о прошлом, и сокрытых в нём тайнах. В том числе и о том, что Создатель — редкостный ублюдок, ничем не отличающийся от Богов Ская и Тёмных Отродий.
— Почему? — спросил Михель.
— Не хочу об этом говорить, — буркнул Хаббер. — Ага! — Восторженное восклицание бандита заставило Михеля вздрогнуть. Спящий поблизости кентавр от этого возгласа недовольно поморщился, и перевалился на другой бок. А Хаббер достал из мешка рубаху, которая когда-то явно была белой, но, видимо после общения с травой, слегка позеленевшей. — Примерь.
Рыцарь сбросил с себя пурпурный плащ кентавра, и взял протянутую рубаху. надев её, Михель понял, что она раньше явно принадлежала самому бандиту. Она свободно висела на нём мешком, а рукава были слегка широковаты и немного длинными.
— Великовата, — покачал головой рыцарь.
— Значит подгоним под тебя, — усмехнулся Хаббер.
В одно движение он схватил Леванда за руку, и смело надорвал рукав так, чтобы ладонь была открыта целиком, а после и оторвал ненужный кусок ткани, укоротив ровно до запястья. Затем, с помощью оторванного куска ткани, он подвязал рукав в том же районе. После этого можно было не жаловаться на длину рукава или на его ширину.
Проделав ту же операцию на другом рукаве, Хаббер сказал, снова начав рыться в мешке:
— А вот подпоясать можно верёвкой, чтобы не болталось на тебе мешком.
