Джеймс Кондор
Дикий Рыцарь. Пик Роквора
Холодное дыхание
Запах гари и пепел грозных сражений доносился даже до далёкой горной крепости Предикт. Пусть нынешний правитель Доминиона Энов находился за сотни километров от тех мест, где шла война его солдат с ненавистными людьми, но страдания несчастных ощущались даже здесь…
Император Волвиас Двадцать Третий, по прозвищу Холодный, был потомком могучих правителей старой прародины энов — Энриона. Выпив из своего родного мира все полезные ресурсы, эны отважились на покорение других миров. Но чтобы попасть в другой мир, нужно было восстановить Великие Врата — сооружения Созидательной эры, когда-то связывавшие все миры воедино. Объединив усилия, жители Энриона смогли вновь заставить работать творение Богов. Но не всё было так гладко…
Как только первая группа энов-колонистов прошла сквозь Врата, те внезапно закрылись прямо за спинами пришельцев. Что случилось с Вратами на Энрионе так и осталось загадкой…
Но проблемы не заканчивались на этом. Находясь в новой среде, организмы пришельцев начали меняться. Некоторая часть энов подверглась изменениям настолько сильно, что те перестали быть разумными существами. Они стали жуткими чудовищами, которые опирались только на свои инстинкты. Но большинству всё же повезло — изменения не затронули их рассудок, после чего измененные, но разумные эны, основали тот самый Доминион, от одного упоминания которого у большинства нынешних аксаломцев волосы вставали дыбом…
Волвиас Холодный любил гулять по крепостной стене Предикта. Увы, но спустя несколько веков бесконечных войн Доминиона с местными, среди аксаломцев не осталось ни одного достойного соперника, который стоил бы времени Его Императорского Величества. Сопротивление в Аксаломе постепенно угасало, как и надежды местных «аборигенов» на победу. И мысль о том, что теперь не осталось практически ни одной силы, способной противостоять натиску энов, угнетала Холодного сильнее, чем бесконечная канцелярщина по улучшению жизни жителей Доминиона.
Волвиас сильно отличался от истинных энов — так называли оставшихся на Энрионе энов, не подвергшихся аксаломскому изменению. Именно последнее и повлияло на вид нынешнего Императора. Он был больше похож на человека, но огромная мышечная масса его тела, трёхметровый рост, и твёрдая, как камень, тёмно-бурая кожа, всё же немного так выделяли его среди людей. А когда он показывал свои жуткие оранжевые клыки, аксаломцы вздрагивали в страхе, не сомневаясь в том, что перед ними настоящее чудовище с грязными зубами. А его налитые кровью фиалковые глаза внушали ужас врагам, и уважение подданным.
Но при всем своём чудовищном виде и характере, Волвиас имел свой собственный вкус. Почти всегда, даже в битвах, он был облачён в свой ярко-сиреневый камзол с причудливыми серебряными узорами, просторные алые брюки, и изящные лакированные туфли с белыми тонкими носками. Каждый элемент своей одежды Холодный вышивал лично, причём так, что даже простой камзол мог защитить от стрел, а носки не пачкались в грязи. А дополнением этой картины была излюбленная вещь лысой головы Императора — однозубчатая корона с прекрасным сапфиром в единственном зубце. И, конечно же, меч Диаволис, всегда висевший на поясе своего хозяина.
Оружие представляло из себя изогнутый волнистый клинок из таинственного чёрного металла, причудливую завитую гарду из золота, короткую рукоять из необычной мягкой красной кожи, и навершие, сделанное из костяной черепушки новорождённого дракона. И если бы не Диаволис, доброй половины жителей Предикта не было бы в живых. Именно по положению руки на мече позволяло подданным Доминиона понимать настроение их владыки… которое часто скакало из стороны в сторону.
Но теперь, когда работа подданных Волвиаса стала практически идеальной, и завоевание новых земель шло практически без единой запинки, настроение Императора всегда было взрывоопасным. В любой момент его рука, практически всегда лежавшая на драконьей черепушке, могла резко схватить рукоять меча, и одним ударом срубить буйную голову никчемного подчинённого.
Фиалковые глаза Холодного Императора со злобой смотрели на далёкий восток, где ещё остались кое-какие очаги сопротивления. Ох, как он мечтал почувствовать снова этот вкус отчаяния и запах ужаса проигравших… Огромные ноздри Волвиаса Двадцать Третьего хищно втянули воздух. Но те отголоски сражений, что были слышны здесь, не были сравнимы с тем, что было в самой битве…
Лёгкие и беспокойные шаги сзади заставили Императора оторваться от раздумий про далекие битвы. Запах сражения подошёл ближе, чем ожидалось.
Холодный прикрыл свои глаза, и вздохнул полной грудью, будто наслаждаясь запахом пришельца… Или, если быть точным, пришельцев? Тонкий запах сгоревших лесов тесно переплетался с этими гостями. Уж это не могло укрыться от обоняния Императора. Но сколько же было всего отчаявшихся эльфов?..
Внезапно шаги прекратились в паре метров от Волвиаса. Послышался прерывистый мальчишеский голос:
— Годы твоей тирании закончатся сегодня, демоническое отродье!
Император ухмыльнулся про себя. Как же нравилось этим аксаломцам путать новых законных правителей этого мира с мифическими чудовищами, обладавших разумом и способностью перемещаться между измерениями… Хотя иногда это раздражало.
— Больше никто не пострадает от твоей кровожадности! — провозгласил во весь голос эльф, явно не боясь присутствия в крепости по меньшей мере тысячи энов, преданных Императору.
— Двадцать семь… — пробормотал скучающе Император в ответ.
— Кричи хоть на весь Предикт, ведь никто иначе не услышит о твоём поражении! — предложил ему убийца, явно чувствующий своё «преимущество». — Но никто не успеет прийти тебе на помощь…
— Ты не понял, — произнёс Император, открыв глаза, и повернувшись к гостю в плаще. Из-под капюшона были видны два обозлённых зелёных глаза. — Ты и твои ушастые друзья — двадцать седьмая попытка убрать меня за последние три месяца, что я здесь. А помощь мне понадобится после, чтобы отскрести ваши останки от моей крепости.
— За такими словами прячутся самоуверенные ублюдки и трусы, вроде тебя! — прорычал эльф, доставая кинжалы.
— А ваша дерьмовая порода только и может, чтобы нападать такой паршивой кучкой и кричать о том, что такое трусость? — устало поинтересовался Император. Его рука легла на навершие Диаволиса.
Со всех сторон послышались шорохи. Судя по всему, пара убийц притаились на соседних башнях, а на внешней стороне стены, позади Волвиаса, был четвёртый убийца. Четверо на одного. Плоховатый расклад… Слишком мало крови, чтобы утолить жажду Императора.
— Ты ответишь за то, что сделал с нашим лесом, — прошипел гордый убийца.
— Что-что? — переспросил фальшиво Император, показательно зевнув. — Ты что-то сказал? Повтори погромче…
С этими словами рука Волвиаса с быстротой молнии врезалась в лицо эльфа. Глаза эльфа едва смогли углядеть жуткую улыбочку с зубами, которая вводила всякого адекватного человека в
