в экран, будто хочет разглядеть там каждую подробность. Глаза бегают, улавливая нюансы поведения пришельцев, выражение лица отсутствующее — верный признак ожесточённых размышлений в голове комиссара.
— Практически ничем не отличаются… — вполголоса приговаривает Ютун. — Ничем…
— Внешность зачастую обманчива, комиссар, — глубокомысленно изрёк Висорпинк.
Ютун насторожился: советник никогда не говорит просто так. Негоже по статусу — выражать свои идеи вслух. Тем более — абстрактные. Если Висорпинк отважился что-то озвучить, на то должны иметься веские причины.
— В каком плане? — спросил комиссар. Пока ещё не обернулся в сторону собеседника, но уже весь во внимании.
Висорпинк выдержал паузу, длительность которой свидетельствует о важности предстоящего сообщения.
— Обращались из Медицинского комитета, — объявил он. — Ввиду вашей занятости, счёл возможным принять информацию самостоятельно…
— Ага, и что им нужно? — поторапливает Ютун.
— Выразили опасения по поводу того, что мы позволили… хм… — Висорпинк не сразу подыскивает нужное слово: — Позволили гостям пребывать в нашей атмосфере без защитных средств…
— Ой, да ладно! — отмахнулся комиссар, так и не оторвавшись от экрана. — Что им сделается? Раньше люди были поздоровее…
— Совершенно верно, — согласился советник. — Так ведь, речь идёт о нашей безопасности. О безопасности населения Сампойи.
— В смысле?.. — Ютун наконец обернулся и удивлённо воззрился на Висорпинка.
— Старые, давно искоренённые болезни, — ответил советник. — Те, о которых мы давно забыли, и от которых у нас уже нет иммунитета. Но возбудители этих заболеваний могут иметься у… хм… наших гостей…
— Ерунда! — вновь отмахнулся Ютун, возвращаясь к прямой трансляции. — Наша медицина всё сможет! — с непоколебимой уверенностью заявил политик.
— Примерно то же я ответил комиссару от медицины, — сказал Висорпинк, снова внутренне радуясь, что вынес правильное решение. — Однако они обеспокоены также психическим здоровьем… ммм… пришельцев…
— Каким ещё — психическим? — недовольно пробурчал Ютун — кажется, обращение медиков начало раздражать.
— Благополучно изжитые стереотипы, архаические взгляды, которых они могут придерживаться, устаревшая и дикая этика, — невозмутимо и занудливо перечисляет Висорпинк. — Наши гости могут носить в себе идеологию далёкого и далеко не разумного прошлого. В Медицинском комитете считают, что знакомство, или того хуже — пропаганда подобных воззрений может пагубно сказаться на психике членов делегации от Сампойи.
Комиссар Ютун хотел в очередной раз отмахнуться от перестраховщиков из медицины, однако всё-таки не стал: доля здравого смысла в их предостережениях имеется.
Ютун задумался. Нечто подобное приходило и в его голову. Возможно, отчасти из-за этого не пошёл на сегодняшнюю встречу — вообще-то, первую в истории человечества, и ему, как общественному комиссару, курирующему вопрос, присутствовать необходимо.
Но Ютун слишком сильно опасался проникнуться симпатией к наивным пришельцам из прошлого. А так и попасть под влияние не долго. Мировая политика знает немало примеров фаворитизма, когда сей позорный управленческий институт подминал под себя целые государства.
Про коварство и безнравственность былых времён написаны горы книг. Перспектива отстаивания прав симпатичных с виду, но преследующих сугубо свои интересы гостей показалась Ютуну сомнительной.
— Разберёмся, — хмуро буркнул комиссар. — Комплекс мероприятий пока позиционируем как встречу двух времён, поэтому главная задача — сделать так, чтобы встреча эта была максимально радостной.
— Примерно так же я и сказал комиссару от медицины, — на автомате ответил советник, в очередной раз порадовавшись своей дальновидности.
— 7 —
Отрывистый стук повторился, и командор Бослор уже не сомневается, что кроме него в помещении есть кто-то ещё. Отсеки посадочного модуля герметичны и почти звуконепроницаемы, а стук отчётлив, очевидно, источник находится где-то рядом, внутри стальной капсулы.
Иначе и быть не может, но командора сей факт не особо занимает. Каждый из экипажа находится при своих чувствах — у кого-то шок, у другого восторг — неизменно одно: впечатление сильное, и командора не раздражает, если кто-то из обитателей модуля в порыве или смятении решился нарушить его уединение.
Вовсе не против, а может быть, даже за — за то, чтобы перемолвиться парой словечек с соратником по контактной группе. Поэтому командор некоторое время выжидает появления незваного гостя.
А когда надоело, Бослор встал и не спеша двинулся по длинному и сравнительно вместительному для модуля помещению, которое ковчеговцы оборудовали как демонстрационный зал. В отсек собрали имеющееся на борту культурное наследие давно покинутой родины — наиболее яркие и характерные человеческой цивилизации материальные ценности. Экспозиция из предметов науки и искусства — вроде визитной карточки, с неё ковчеговцы и хотели бы начать знакомство с жителями Новой Земли.
Но одна из туземок дожидаться не стала, а решила посетить выставку в частном порядке, без приглашения.
— Кхм… — тактично произнёс командор и замолчал, рассчитывая на реакцию ночной гостьи.
Нет, со всеми жителями «Белого лебедя» он, разумеется, лично не знаком. Даже из той сотни, что осмелилась спуститься на планету, в лицо знает едва ли половину.
Однако Бослор легко отличит местного от своего — сразу видно, невооружённым глазом. Повадки, движения, осанка — всё в ней выдаёт коренную ново-землянку, даже со спины.
Ощутив себя обнаруженной, девушка в белом платье замерла на четверть минуты. Её одеяние не совсем свойственно местной моде — хоть широкое и пышное книзу, но очень уж приталено — и шуршит, когда она оборачивается. Делает это медленно, осторожно, с пришибленным видом.
— Здравствуйте, — тихо говорит она, и её извиняющееся лицо сразу нравится командору.
Разумеется, не тем, что извиняется, а вообще — девушка Бослору очень симпатична. С первого взгляда, как это иногда бывает.
— Извините, — сказала она, а командор не может отвести глаз от роскошного каскада волнистых волос, что отливают в полутьме серебром и золотом.
— Хм… Как вы сюда попали? — спросил командор, совсем без претензии, скорее просто для проформы, а самого пленил виноватый взор голубых глаз.
— Конечно, нехорошо с моей стороны… — оправдывается девушка, пряча лучезарные глаза, но разве можно утаить порывистую и столь естественную красоту? — Простите, что пробралась тайком… — говорит она, а взгляд так и мечется. — Но ведь по-другому мне не разрешили бы, а я так этого хотела… — Девушка набралась смелости и в упор поглядела на командора, их глаза встретились, и Бослору не оставалось ничего другого как согласно кивнуть. — Не знаю, как у вас, но с нашей стороны очень сильно охраняют. Как мне удалось прокрасться — ума не приложу.
—
