поднимаю бровь я.
— Но и восторга не показываешь, — криво ухмыляется Илья.
— Это слишком неожиданная новость, чтобы быть в восторге.
— Ясно, — кивает Илья. — Ты не веришь в меня. Всегда меня недооценивал.
— Я лишь пытаюсь понять, как все это будет выглядеть. Ты меня удивил. Я не ожидал таких заявлений от тебя. Что ты хочешь? Чтобы я прыгал от восторга? Ну мы, по-моему, не в том возрасте. Тем более в такое время, когда поезд практически сошел с рельс…
— Вот именно, Марк! — Илья вскакивает и начинает ходить по кабинету. Он активно жестикулирует и явно раздосадован. — Поезд УЖЕ сошел с рельс и едет вниз к обрыву. Я предлагаю тебе помощь, а ты презрительно хмыкаешь мне в ответ!
— Презрительности я не выказывал, — едва разомкнув губы, говорю я. Откидываюсь на спинку кресла и занимаю наиболее непринужденную позу.
— А выглядело все именно так! — он останавливается и пристально смотрит на меня. — Мы в одной обойме уже сколько? Пять лет? Семь? Я тебя хоть раз подводил?
— Нет, — отрицательно мотаю я головой. — Но последнее время я тебя не узнаю. Твои выходки порой меня сильно удивляют. И это еще мягко сказано.
— Да уж кто бы говорил, — язвительно замечает Илья. — Я знал, что так будет. С самого начала знал. Дело ведь в ней, так?
— В ком?
— Не придуривайся. Ты прекрасно знаешь о ком я говорю, — Илья сжимает кулаки, а желваки на его шее выпирают. — О нашем шеф-поваре. Я сразу все понял, как только увидел, как ты на нее смотришь.
— Как я на нее смотрю? — вспыхиваю я.
— Как кот на валерьянку, как коала на лист эвкалипта. Ты же спишь с ней! Так?
— Тебя это не должно касаться, — тут же вскакиваю.
Мы смотрим друг другу в глаза. Воздух в комнате так напряжен, что кажется будто вот-вот засверкают молнии.
— Нет, это касается меня, Марк, — презрительно говорит Илья. — Еще как касается! Это из-за нее тебя почти месяц не было в ресторане, где мне одному приходилось разгребать все это дерьмо.
— Тебя для этого и наняли! — выплевываю ему прямо в лицо. Еще одно слово и его зубы полетят на этот дубовый пол.
— Вот и проявляется твоя сущность. Говорили мне…
Он не успевает договорить, как раздается трель смартфона. Если бы не этот звонок, кто знает к чему бы привел наш разговор.
— Да? — говорит в трубку управляющий, подойдя к столу. — Когда? … Где это? … Ясно. — он нажимает отбой и хмуро смотрит на меня. — Пойдем. Ты охренеешь, когда увидишь!
Мы продираемся сквозь толпу официантов и поваров, которая столпилась у дверей ресторана. Персонал завороженно смотрит в одну сторону. Я выскакиваю на улицу и смотрю по направлению их взглядов. Прямо через дорогу стоит небольшой старенький минивен непонятной марки с открытым багажником. Около него возвышается приличных размеров лестница, опертая на громадный билборд. Двое мужичков на самом верху заканчивают свою работу — довешивают правый угол красно-черного плаката. На нем изображено испуганное лицо девушки, которая прижала обе руки к щекам и открыла рот. А сверху крупными буквами:
«ЖИЗНЬ — САМОЕ ДОРОГОЕ, ЧТО У НАС ЕСТЬ! БЕРЕГИТЕ ЕЕ! ЕШЬТЕ У НАС!»
И подпись ниже:
«ТРИ КИТА»
— Да бля-я-я-ядь! — ору я на всю улицу, сжимая кулаки.
Злость застилает мне глаза, я мчусь через дорогу к билборду. Отпрыгиваю в сторону от проносящейся мимо машины, которая истошно сигналит. Но бегу дальше, только отмахнувшись. Во мне два стакана виски и инстинкт самосохранения забился где-то далеко внутри.
— Эй вы! — ору я мужикам наверх, задрав голову. — А ну снимайте это говно нахер отсюда!
— Ты кто такой? — хмыкает один из рабочих. Он крупнее и на голову выше своего напарника. Светлые волосы на яйцеобразной голове подстрижены в короткий ежик.
— Хозяин этого ресторана! — указываю рукой на «Есенин».
Яйцеголовый опирается на поручни билборда, смотрит на меня сверху вниз и сплевывает вниз
— И? — коротко спрашивает он.
— Хули «и»? Я тебе сказал — снимай это говно!
— Ты хозяин билборда?
— Меня не ебет кто хозяин. Я сказал тебе снимать!
— Ну, раз ты не хозяин, меня не ебет, что ты сказал, — пожимает плечами яйцеголовый.
Ко мне сзади подлетает Илья и хватает за плечо.
— Пойдем, Марк. Они тут не причем, — говорит он.
— Ах, тебя не ебет, — ору я яйцеголовому. — Давай спускайся! Тебя это сейчас очень заебет.
— Да без проблем, — пожимает плечами мужчина.
— Марк, пойдем, — тянет меня за руку Илья. Я вырываю плечо из его хватки.
— Давай-давай. Сейчас ты быстро снимешь, все что повесил. И у хозяина разрешения не спросишь, — ору я.
— Марк! — уже кричит Илья, выскакивая передо мной. Он пытается посмотреть мне в глаза, схватив за плечи, но я все время выглядываю из-за его головы.
— Да я уже иду, — спокойно отвечает яйцеголовый, спускаясь по лестнице.
— Быстрее давай, — я пинаю лестницу, которая угрожающе покачивается.
— Э, бля! — срывается на крик, испугавшийся яйцеголовой. — Ты что долбанутый?
— Спускайся, не останавливайся.
Ко мне подбегает су-шеф Андрей и еще двое здоровых поваров из ресторана — один горячего цеха, а второй, как ни странно, кондитер.
— Марк Давидович, вам нужно успокоиться, — испуганно произносит Андрей, возникая передо мной.
— Давай-давай, шевели ногами, — продолжаю я орать наверх.
— Уводите его, — бросает Андрею Илья.
Мужчины буквально хватают меня под руки и несут обратно в ресторан. Я пытаюсь вырваться, но тщетно. По пути еще выкрикиваю ругательства. Илья остается у билборда и о чем-то говорит с яйцеголовым. Видимо, успокаивает и приносит глубочайшие извинения. Плевать.
Когда меня подволакивают ко входу в ресторан из дверей выбегает испуганная Агата, в чепчике и фартуке.
— Что здесь происходит? — возмущенно восклицает она. И тут же замирает в ужасе, глядя на билборд на другой стороне дороге. Ее глаза округляются, а рот непроизвольно открывается. — Охереть! — только и удается произнести ей.
— Боровиков, сука! — гневно произношу я, измеряя шагами свой кабинет.
Илья сидит в моем кресле за столом, а Агата аккуратно присела на краешек дивана.
