части. В ближнем зале стояли столы и стулья, между которыми едва можно было протиснуться, и располагался внушительный камин, занимавший почти всю стену. Вдоль внешней стены под маленькими старомодными окнами с витражами и железными вставками находилась длинная скамья, а перед ней – ряд столов. В ближнем зале было достаточно много народу, и при моем появлении некоторые посетители оторвались от своих тарелок, устремив взгляд в мою сторону.
Мое внимание привлек негромкий собачий лай: у камина сидело несколько посетителей с собаками.
Да, здесь было все, чего ждешь от паба.
Я улыбнулась блондинке, стоявшей за барной стойкой.
– Столик на одного? – спросила она.
Я кивнула:
– Будьте так добры.
– В дальнем зале есть пара свободных маленьких столиков.
Поблагодарив ее, я прошла по узкому проходу вдоль барной стойки и попала во второй зал. Он оказался больше и современнее. Одна из дверей вела к террасе на открытом воздухе, которую я увидела еще из гавани. Заметив свободный столик у выхода на террасу, я села и счастливо выдохнула, наслаждаясь видом.
Английский завтрак оказался совершенно не похожим на тот, что я ела дома в Чикаго. На мой вкус, он был странным, но в конечном счете я решила, что мне нравится. Поев, я почувствовала себя лучше. С сожалением допив кофе, я встала, чтобы расплатиться.
– Остановились в Альнстере? – спросила женщина.
Мне потребовалась минута, чтобы понять, о чем меня спрашивают, поскольку женщина произнесла название деревни не так, как оно писалось.
– Анстер? Я думала, это место называется Альнстер!
Блондинка фыркнула:
– В этих краях «альн» обычно произносится как «ан», а «ль» не произносится. А еще в названиях мест не произносится «у»… это так, чтобы еще больше вас запутать.
– Ох, – я благодарно улыбнулась ей, – что ж, хорошо, что это выяснилось до того, как я начала неверно произносить название деревни в разговоре с покупателями.
Увидев, что ее брови поползли вверх, я продолжила:
– Я арендую «Много шума из-за книг».
Женщина за стойкой нахмурилась:
– Пенни все еще его сдает?
Я пожала плечами, удивляясь вопросу.
– Она сдала мне его на четыре недели.
– На четыре недели? Значит, будем видеться. Меня зовут Милли Тейт. Мы с моим мужем Декстером владеем этим заведением, – она протянула мне руку, и я пожала ее.
– Привет, Милли, я Эви. Как давно вы здесь живете?
– «Якорь» был открыт моим дедом семьдесят пять лет назад. Раньше это был просто паб, но сейчас шеф-поваром стал Декс, и это место превратилось в настоящий гастропаб.
– Как круто. Значит, вы здесь выросли?
– Родилась и выросла. Вы из Америки, но откуда именно?
– Чикаго.
– А-а-а, малышка из большого города? – поддразнила Милли. – Темп жизни здесь довольно сильно отличается.
– Мне очень нужно сменить темп.
– Чувствую, за этим стоит какая-то история. Может быть, вы придете вечером и расскажете мне ее?
Я не знала, чего ожидать от местных. Будут ли они возмущены тем, что туристы приезжают и управляют их магазинами, будет ли им все равно или же они примут с распростертыми объятиями временного проживающего? Я была рада, что Милли была так дружелюбно настроена.
– С удовольствием.
Расплатившись и попрощавшись с Милли, я прогулялась по деревушке. Книжный магазин находился в самом конце побережья. За ним ничего не было, только пара домов. Дальше дорога заканчивалась, начинались скалы. Вдоль утесов шла протоптанная за многие годы тропинка, и я решила, что как-нибудь выберусь туда и прогуляюсь по ней. На противоположной стороне деревни – там, где стоял «Якорь», – находился деловой центр Альнстера. Там располагались «Альнстер Инн», почта, магазин с товарами первой необходимости, мясная лавка, кондитерская, туристический магазин, кафе и художественная галерея с ювелирным магазином. Выглядело это как два строения с сетью переулков между ними. По одному из таких мощеных переулков я и решила прогуляться, чтобы получше разглядеть причудливые идиллические домики, прячущиеся в конце.
Затем, вернувшись на главную улицу и немного отдалившись от делового центра, я дошла до деревенского жилого района. Дома здесь были не такими живописными, зато все они смотрели на море. Через дорогу, над песчаными дюнами, находился детский парк.
Следуя мимо домов по усыпанному песком тротуару, я завернула за поворот и отметила для себя, что деревня растянулась далеко вдоль прибрежной линии. Заметила я и маленькое здание начальной школы. И так как рядом с ней больше никаких строений не было, я решила, что, скорее всего, в среднюю школу детям приходится ездить на автобусе в ближайший крупный город.
Я снова вернулась на главную улицу и как раз проходила мимо «Якоря», когда рядом пронеслась собака, отвлекая меня от знакомства с окрестностями. Дыхание у меня перехватило, сердце бешено заколотилось, и я бросилась за псом.
– Дюк? – имя само слетело у меня с губ, хотя я понимала, что это не он.
При виде большого элегантного черного датского дога, шедшего по невидимому следу на тротуаре, я, споткнувшись, остановилась. Он был точной копией моего пса Дюка, который появился у нас уже годовалым и жил с нами, пока не умер от старости в возрасте девяти лет. Мы взяли его всего лишь через три месяца после того, как скончался мой отец, а умер Дюк сразу же после моего пятнадцатилетия. Его смерть глубоко меня тронула и вызвала множество воспоминаний. Словно я снова потеряла отца.
– Шедоу! – раздался позади меня мужской голос.
Я как раз собиралась обернуться на звук, когда датский дог, идя по следу, выскочил на середину дороги. Как раз рядом с опасным поворотом у холма.
Ноги сами понесли меня вперед.
– Шедоу, ко мне, мальчик!
Тут я услышала шум мотора автомобиля и ускорила шаг, а датский дог поднял голову, посмотрев в моем направлении. Затем появилась машина, и прежде чем мне удалось все просчитать, я уже бежала, держа в поле зрения и пса, и машину.
Которая не замедляла ход!
Сердце едва не выпрыгнуло из груди, я выскочила на дорогу, схватила оцепеневшего пса за ошейник и потащила его за собой на другую сторону улицы. В последнюю минуту моя нога зацепилась за что-то – и слабая левая лодыжка подвернулась.
Я упала.
Боль пронзила мои колени и левую руку, я трясла головой, не понимая, что происходит.
Сопение над моим ухом вынудило меня повернуть голову на звук, и мой нос встретился с холодным мокрым носом дога. Он склонился надо мной и пытливо смотрел мне в глаза, когда я осознала, что все еще держу его за ошейник.
– Господи боже, Шедоу, посмотри, что ты наделал, – раздался глубокий мужской голос. – Все в порядке?
Завалившись набок,
