Глава 1
Сентябрь 1816 года
Холбрук-Корт, резиденция герцога Холбрука
Силчестер
ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ
— Осмелюсь доложить, что лошадки-качалки доставлены, ваша светлость. Я распорядился поставить их в детской, чтобы вы могли лично осмотреть их. Дети пока еще не появлялись.
Рейфел Джорден, герцог Холбрук, оглянулся. Он помешивал кочергой угли в камине, расположенном в кабинете. По тону дворецкого чувствовалось, что тот был чем-то не вполне доволен. Было бы, пожалуй, вернее сказать, что, судя по тону дворецкого, недоволен был весь обслуживающий персонал, состоящий из старых преданных слуг, ни одному из которых не пришлась по душе мысль о том, что надо будет приспосабливаться к присутствию в доме четверых детей женского пола. «Ну что ж, придется им привыкать», — подумал Рейф. По правде говоря, он ведь и сам не напрашивался на вторжение в свой дом ватаги ребятишек.
— Лошадки-качалки? — Манерно-медлительный голос прозвучал из глубокого кресла справа от камина. — Прелестно, Рейф. Просто прелестно. Чем раньше малышки начнут интересоваться лошадьми, тем лучше. — Голос принадлежал Гаррету Лангему, графу Мейну, который, взглянув на хозяина, приветственно поднял бокал. Черные волнистые волосы графа были причесаны с изысканной небрежностью, замечания отличались чрезмерным высокомерием, а в манерах чувствовалась едва скрытая ярость. Нет, он не был зол на Рейфа. Ярость, готовая вырваться из-под контроля, тлела в нем на протяжении последних нескольких месяцев. — За папочку и его выводок малолетних наездниц, — произнес он и залпом осушил бокал.
— Уймись! — беззлобно оборвал его Рейф. Мейн со своими ехидными замечаниями и черным юмором был в последнее время не слишком приятным компаньоном. Однако Рейф надеялся, что со временем дурное настроение Мейна, вызванное тем, что его отвергла женщина, постепенно исправится.
— Кстати, почему употребляется множественное число? Я имею в виду лошадки-качалки? — спросил Мейн. — Насколько я помню, в большинстве детских имеется всего одна лошадка-качалка.
Рейф отпил бренди.
— Я мало что знаю о детях, — ответил он, — однако отчетливо помню, как мы с братом дрались из-за игрушек. Поэтому я купил четыре лошадки-качалки.
— Повезло твоим сироткам, — не без ехидства заметил Мейн. — Большинство опекунов быстро спровадили бы детишек с глаз долой. Тем более что они тебе даже не приходятся кровной родней.
— Никакими куклами в мире не исправить положения, в котором они оказались, — сказал Рейф, пожав плечами. — Их папаше следовало бы подумать о своей ответственности за них, прежде чем садиться на этого жеребца.
Разговор рисковал стать чересчур эмоциональным, чего следовало избежать любой ценой, поэтому Мейн вскочил с кресла.
— Ну а теперь давай взглянем на эти лошадки-качалки. Давненько я их не видывал.
— Правильно, — сказал Рейф, со стуком поставив бокал на стол. — Бринкли, как только прибудут дети, приведите их наверх, я буду в детской.
Несколько минут спустя они стояли посередине большой комнаты на третьем этаже. Стены здесь были расписаны фресками. Мальчик-с-пальчик, и Красная Шапочка, и страшный Великан, огромная нога которого угрожала раздавить кроватку с мягкой периной, на которой под простынкой угадывались очертания крупной горошины. Комната напоминала дорогой магазин игрушек на Бонд-стрит. Четыре куклы с золотыми волосами чопорно восседали на скамеечке. Четыре кукольные кроватки, аккуратно поставленные одна на другую, соседствовали с четырьмя кукольными столиками, на каждом из которых стояла шкатулка с выскакивающим чертиком. В центре всего этого великолепия стояли четыре большие лошадки-качалки с гривами и хвостами из натурального конского волоса.
— Боже мой, — промолвил Мейн.
Рейф наступил на педаль одной из лошадок, и она застучала по деревянному полу, раскачиваясь вперед-назад. Тут открылась дверь в смежную комнату, оттуда выглянула дородная женщина в белом переднике.
— Вот и вы, ваша светлость! — сияя улыбкой, сказала она. — А мы тут ждем детей. Не желаете ли, чтобы я сейчас представила новых нянюшек?
Из-за ее спины появились четыре молоденькие служанки.
— Это Дейзи, Гриззи, Элси и Мэри, — представила их миссис Бесуик. — Все они из деревни, ваша светлость, и рады получить работу в Холбрук-Корте. Мы с нетерпением ждем прибытия маленьких ангелочков. — Нянюшки, улыбаясь, выстроились по обе стороны от миссис Бесуик и присели в реверансе.
— Боже мой, — снова повторил Мейн. — У них даже общей няньки не будет, Рейф?
— А зачем? У нас с братом было три нянюшки на двоих.
— Три?
— Две для брата, когда он в возрасте семи лет стал герцогом, и одна для меня.
Мейн фыркнул.
— Но это абсурд. Когда ты в последний раз виделся с отцом своих подопечных, лордом Брайдоном?
— Несколько лет тому назад, — ответил Рейф и нажал кнопку на одной из шкатулок, откуда тотчас выскочил с пронзительным писком чертик. — Мы организовали все очень просто: он написал мне, я ответил согласием.
— И ты никогда не видел своих подопечных?
— Никогда. Я в течение нескольких лет не выезжал за пределы Англии, а Брайдон приезжал только в Аскот, Силчестер или Ньюмаркет. Откровенно говоря, мне кажется, что, кроме конюшен, его ничто больше не интересовало. Он даже не удосужился записать своих дочерей в «Дебретт». Конечно, поскольку у него четыре дочери, вопрос о наследстве не вставал. Поместье перешло какому-то дальнему родственнику.
— Зачем, черт возьми?.. — воскликнул Мейн, но, взглянув на служанок, стоящих у двери, взял себя в руки.
— Он попросил меня, — пожав плечами, ответил Рейф. — Я даже не раздумывал. Опекуном должен был стать Монктон, но он в прошлом году умер. Поэтому Брайдон обратился ко мне. Кто мог подумать, что с Брайдоном приключится что-нибудь подобное? Конечно, то, что его сбросила лошадь, было чистой случайностью. Хотя с его стороны было глупостью садиться на почти не объезженного жеребца.
— Будь я проклят, если думал, что когда-нибудь увижу тебя в роли папаши, — заявил Мейн.
— У меня не было причин для отказа. Я достаточно богат, чтобы вырастить любое количество детишек. К тому же за согласие стать опекуном Брайдон отдал мне Скворца. Я, правда, согласился сразу же, как только он мне написал, так что не было нужды меня чем-то подмасливать. Однако он прислал из Шотландии Скворца, а разве можно отказаться от такого жеребца?
— Скворец — потомок Выдающегося, не так ли? Рейф кивнул.
— Брата Своенравного. Основное ядро конюшни Брайдона происходит по прямой линии от Своенравного. Кроме них, в Англии сейчас нет больше лошадей, являющихся прямыми потомками Своенравного. Я надеюсь, что на будущий год Скворец выиграет дерби, пусть даже он происходит от Выдающегося, а не от самого Своенравного.
