рядом. «Я как заколдована». Другой клянется, что когда он проплывал над трещиной последний раз, он почувствовал, будто его слабо, но настойчиво дернули вниз – «Как будто пролетаешь над Бермудским треугольником», – в то время как некоторые вообще не задумываются о ней. Элис забывает о трещине, как только выходит из воды, и если кто-то упоминает о ней в раздевалке, она смотрит на него как на сумасшедшего. «Трещина? – удивляется она. – Нет никакой трещины».
Однако есть и те, кто не в состоянии подавить свою тревогу. Что, если трещина – это симптом внутреннего системного распада? Или геологическая аномалия? Или отголосок более крупного подземного разлома, который незаметно растет под нами долгие годы? Другие принимаются язвить. Трещина, говорят они, чисто косметическая. Пятно ржавчины, оставленное шпилькой, которая случайно выпала из прически Элис. Она иногда забывает надеть купальную шапочку. Или, может, – говорит кто-то, – это подделка. Или произведение искусства. Или и то, и другое: шедевральная оптическая иллюзия. Все, что вам нужно, – это ровная поверхность и хороший маркер. Кто-то еще предполагает, что трещина – это вовсе не трещина, а рана, которая со временем затянется и заживет, оставив после себя лишь слабый шрам. Пока что ей нужно всего лишь дать подышать. «Просто подождите», – говорят они.
Наконец, подзывают инструктора, чтобы решить этот вопрос раз и навсегда. Он пристально смотрит в прозрачную голубую воду – на шее болтается серебряный свисток на черном шнурке – а потом качает головой: «Ничего страшного». И все же многие продолжают волноваться. Потому что правда состоит в том, что мы не знаем, что это за трещина. И что она значит. И есть ли у нее вообще какой-то смысл. Может быть, трещина – это просто трещина, не больше и не меньше. Немного шпаклевки решит вопрос. А может, это надлом. Пропасть. Миниатюрная Марианская впадина. Крошечный разрыв в ткани нашего мира, который не сможет исправить ничья добрая воля. Никто из нас, конечно, не хочет попробовать нырнуть вниз и потрогать ее. «Я боюсь», – говорит один. А другой: «Мне кажется, меня стошнит». Кто-то добавляет: «Лучше бы я никогда ее не видел. Теперь уже ничто не будет прежним». И у каждого есть вопросы: это временная трещина или постоянная? Незначительная или основательная? Злокачественная или доброкачественная? Или – профессор этики Джеймс со второй дорожки – морально нейтральная? Откуда она взялась? Насколько она глубока? Есть ли что-нибудь под ней? Кто виноват? Можем ли мы обратить время вспять и вернуть все, как прежде? И, самое главное, почему это случилось именно с нами?
«Мы изучаем этот вопрос», – говорит нам директор бассейна. Единственное, что он может сказать наверняка, – это что нет утечки. Давление по-прежнему стабильно. Уровень воды в бассейне не снизился. В окружающем грунте изменений не обнаружено, а фундамент остается прочным и неповрежденным. В ближайшее время на место происшествия прибудут инспекторы для оценки состояния трещины и поиска ее причины. Дальнейшая информация будет предоставляться по мере развития ситуации. «Такое случается», – сказали нам. Скорее всего, трещина – временное явление, вызванное глобальным потеплением, и к концу лета, по прогнозам сотрудников бассейна, она рассосется сама собой.
Вопрос, кто из нас первым увидел трещину, вызывает ожесточенные споры. Некоторые говорят, что это, скорее всего, Винсент, бывший наркодилер с пятой дорожки, который всегда начеку и как никто внимательно оценивает окружающую обстановку. Наверняка, он «видит» весь бассейн в мельчайших подробностях, как видит насквозь свой перекресток. Но Винсент настаивает, что как только он заходит в воду, он все «отключает». Все, что он видит, это маленькая черная линия, проходящая по центру его дорожки. И больше ничего. Другие утверждают, что «технически» это могла бы быть Элис, которая замечает все, как будто в первый раз («У тебя на голове полотенце!» – может сказать она вам в раздевалке), а потом быстро забывает. И мы думаем: можно ли говорить, что вы что-то видели, если вы не можете вспомнить, что именно вы видели? Но некоторые утверждают, что важнее всего не то, кто первым увидел трещину, а то, что она вообще была замечена. Возможно, трещина была там всегда, и просто ждала момента, чтобы дать о себе знать.
На земле мы продолжаем жить как обычно – считаем таблетки, ходим на встречи, делаем покупки, едим, общаемся с коллегами (Правильно ли я понял, ты имеешь в виду, что…), следуем протоколу, смотрим в экраны – но ничто больше не кажется нам реальным. Я все время думаю о ней. Даже те из нас, кто утверждает, что трещина их не волнует, время от времени мучаются ноющим чувством, что что-то не так, только не могут вспомнить, что именно. Забыли сохранить резервную копию файлов? Закрыть ипотечный кредит? Выключить плиту? Нанести обильный слой солнцезащитного крема на открытые части рук, кистей и лица? Или вот мы разговариваем с нашими супругами, видим, как они шевелят губами, но при этом нам кажется, что они находятся за миллион километров. «Что не так?» – спрашивают они. Или «Дорогая?», или «Земля вызывает Элис!» И тут в поле нашего зрения на мгновение появляется изображение – слабая колеблющаяся линия – и мы уже не знаем, какой сегодня день и с кем мы разговариваем и почему; но потом мы встряхиваем головой, и так же быстро, как появилось, изображение исчезает – уплыло – и мы возвращаемся к нашей повседневной жизни. «Не знаю», – отвечаем мы. Или «Все». Или «Кажется, я схожу с ума».
Некоторые беспокоятся, что мы сами виноваты в появлении трещины. Мы стыдимся ее, как будто она наш порок, недостаток, несмываемый изъян, пятно на душе, как будто мы сами навлекли ее на себя. «Не нужно было запрещать детям ходить в наш бассейн», – говорит кто-то. Другой продолжает: «И мы должны были быть добрее к тому последнему инструктору». «Это расплата, – добавляет третий, – за нашу тайную кампанию по избавлению от синхронисток позапрошлым летом». (Хотя, как замечает четвертый, они это заслужили: «Кучка выпендрежниц».) «И неужели мы не могли быть добрее к руководству и не винить их во всякой ерунде?» – спрашивает кто-то. «И так возмущаться, – спрашивает кто-то другой, – по поводу последнего повышения ежегодных взносов?» «Вот что получаешь, – продолжает третий, – за то, что только жалуешься, жалуешься, жалуешься». «И откладываешь ремонт, – возражает четвертый, – три раза за последние четыре года». «А я бы хотела… – начинает Элис, и ее голос прерывается. – О, это неважно». И кто-то говорит: «Плохие приметы повсюду».
Через десять дней после появления трещины инспекторы признаются, что
