стоит задача завершить национал-социалистическую революцию и создать национал-социалисти[23]ческое государство». Гитлер же считал, что национал-социалистическое государство уже создано, оно вполне способно вобрать в себя рейхсвер и прежнюю бюрократию, а законы можно подкорректировать «в рабочем[24] порядке», благо фюрер, как рейхсканцлер, был наделен правом их писать и издавать по собственному усмотрению.
Радикализм Рема пугал и военных, и средний класс, на поддержку которых Гитлер рассчитывал. Рем же хотел, увеличив численность СА до 3,5–4 млн человек, создать государство в государстве, а затем продиктовать свои условия Гитлеру. Но тот уже в июне 1933 года ликвидировал «частные» концлагеря штурмовиков и созданные ими части вспомогательной полиции. Рем возмущался: «Тот, кто требует усмирить революцию, тот предает ее. Рабочие, крестьяне и солдаты, маршировавшие под стягами штурмовиков, завершат свою задачу, не обращая внимания на приспособленцев – обывателей и нытиков». И пригрозил: «Устроит это вас или нет, – мы продолжим нашу борьбу. Если вы наконец поймете, о чем идет речь, – идите вместе с нами! Если вы не хотите – мы пойдем без вас! А если понадобится – и против вас!» [25]
На Рема давили и сотни тысяч безработных штурмовиков, которые ничего не умели делать, кроме как устраивать уличные побоища с политическими противниками. Глава штурмовиков требовал учреждения особой подсудности СА, по которой командиры могли бы жестоко карать за преступления своих подчиненных, но при этом те же командиры штурмовиков могли бы судить тех, кто был замешан в убийстве штурмовиков. Рем надеялся влить СА в рейхсвер, а также создать полицию из штурмовиков. А о «друге Адольфе» «друг Эрнст» в интимном дружеском кругу приверженцев однополой любви высказывался совсем уж непарламентски:
Эрнст Рем. 1931 год. Федеральный архив Германии
«Адольф – подлец. Он предает всех нас. Якшается только с реакционерами. Старые товарищи для него, видишь ли, плохими стали. Набрал себе генералов из Восточной Пруссии. Они теперь его доверенные люди… Адольф точно знает, чего я хочу. Я ему об этом не раз говорил. Не надо копии кайзеровской армии. Совершили мы революцию или нет? Нужно что-то новое… Новая дисциплина. Новый принцип организации. Генералы – старые рутинеры. У них никогда не появятся новые идеи.
А Адольф остается штафиркой, “художником”, витает в облаках. Думает о том, чтоб его оставили в покое. Будь его воля, сидел бы себе в горах, разыгрывал Всевышнего. А мы стой без дела, хотя руки чешутся… Сейчас у нас есть уникальная возможность совершить новое, великое, перевернуть весь мир. А Гитлер меня кормит обещаниями. Хочет, чтобы все шло своим чередом. Надеется, что потом произойдет чудо небесное. Это подлинное “я” Адольфа. Хочет унаследовать готовую армию, чтоб ему ее сформировали “спецы”. Когда я слышу это слово, хочется рвать и метать. А потом, говорит он, сделает ее национал-социалистической. Но сперва отдаст ее под начало прусским генералам. Откуда там потом взяться революционному духу? На своих местах остаются старые козлы, которым новую войну не выиграть. Как вы все ни старайтесь, очки вы мне не вотрете. Тут вы губите душу нашего движения».[26]
Но Гитлер понимал, что без кадровых военных хорошей армии не создашь. И, в отличие от Рема, он понимал, что «перевернуть весь мир», т. е. начать новую мировую войну, немедленно не получится. К войне надо элементарно подготовиться, и в первую очередь увеличить численность армии и вооружить ее новыми тяжелыми вооружениями, а не только винтовками и пулеметами, которые были у штурмовиков. Министр рейхсвера генерал Вернер фон Бломберг симпатизировал фюреру, видя в его идеях путь к успешному реваншу. Он даже приказал чинам рейхсвера отдавать честь членам военных формирований НСДАП и функционерам, одетым в партийную форму. 25 февраля 1934 года Бломберг также распорядился, чтобы все военнослужащие носили на мундирах имперского орла, держащего в когтях свастику. 28 февраля 1934 года он приказал изгнать из рейхсвера всех евреев и запретил в дальнейшем принимать их на службу. А с 1 апреля 1935 года военным было запрещено жениться на женщинах неарийского происхождения.
Гитлер пытался поладить с Ремом. 1 декабря 1933 года тот был введен в правительство в качестве министра без портфеля. Гитлер внушал штурмовикам: «Вся ваша жизнь будет борьбой. Вы родились в горниле схваток, не надейтесь, что мир наступит сегодня или завтра». И сердечно поздравил «друга Эрнста» [27]с новым, 1934-м годом. Но тогда же Гитлер решил ввести всеобщую воинскую повинность в рамках рейхсвера, что перечеркивало надежды руководителей СА на то, что основой армии станут штурмовые отряды.
Рем между тем начал выставлять вооруженную охрану армейских штабов и направил в министерство рейхсвера меморандум, где оборона страны объявлялась прерогативой СА, а рейхсверу отводилась только роль военной подготовки населения. Разумеется, генералы с этим согласиться не могли. И Гитлер тоже понял, что главу штурмовиков надо ликвидировать. В начале января 1934 года он вызвал к себе начальника гестапо Рудольфа Дильса и поручил ему собрать компромат на Рема и других руководителей СА, подчеркнув: «Это самая важная задача из всех, которые когда-либо ставились перед вами».[28]
А 2 февраля 1934 года Гитлер выступил с большой программной речью перед гаулейтерами в Берлине, где не только утвердил «фюрер-принцип», т. е. свою единоличную роль в жизни национал-социалистического государства, но и явственно бросил камень в огород Рема и его товарищей:
«Те, кто утверждает, что революция не закончена – дураки. К сожалению, у нас в движении есть люди, которые понимают под революцией постоянное состояние хаоса… Главное – подбор людей способных и со слепым повиновением претворяющих в жизнь правительственные распоряжения. Партия – это своего рода орден. Она должна обеспечить необходимую стабильность всего немецкого будущего… Первый фюрер был избран судьбой; второй фюрер должен с самого начала иметь за собой верное, скрепленное клятвой объединение единомышленников. Нельзя избирать того, кто опирается на самостоятельную преобладающую силу! Фюрер всегда может быть только один… Подобная организация с такой внутренней жесткостью и силой будет держаться вечно, ее ничто не сможет свергнуть. Сплоченность внутри движения должна быть небывало крепкой. Мы не имеем право вести борьбу между собой; никогда посторонние не должны узнавать о наличии разных мнений! Народ не может нам слепо верить, если мы сами будем разрушать это доверие. Даже последствия неверных решений должны сглаживаться безусловной сплоченностью. Никогда один авторитет не должен использоваться против другого…»[29]
21 февраля 1934 года Гитлер доверительно поделился с британским консервативным политиком Энтони Иденом, посетившим Германию, своими планами: сократить СА на две трети, и у оставшихся в строю в мирное время изъять оружие (штурмовики
