хапать и умеет! Ладно, чего уж.
А анчутка доедает да на Варю хитрыми глазами поглядывает. Будто так и говорит: а ты чего — приручить меня хотела? Так я тебе не кошка.
И прав ведь.
Снова Варе взгрустнулось. Да напомнила она себе, что слезами горю не поможешь. Обратно, что ли идти пора? Чтоб отсюда выбираться. Или дальше идти чертей искать. А может анчутка её к чертям тем самым и выведет?
Хитренький анчутка оказался — только Варя к суме потянулась, сразу смекнул, что не за новым угощением полезла. Ушки козлиные навострил, да так подорвался, только Варя его и видела!
— Стой! — только и успела Варя крикнуть, да поздно уж.
Решила всё-таки она в лес вернуться. Поискать, может подскажет чего, что с Велижанкою делать надо.
Как вдруг голос около неё раздался. Густой такой, тяжёлый. Да грозный.
— Нечего тебе там делать, — говорят, а у Вари каждое слово в голове отзывается. — Не поможет тебе никто.
Глядь, а не одна она уже на стволе деревянном. Там как раз, где кольцо образуется, ещё кто-то сидит. Здоровый такой — Варя сначала подумала, что медведь. Только похож в самом деле не очень. Ноги длинные, на человечьи похожие. Голова шерстью вся заросла — лица аж не видно. Сидит, на коленки опирается. А спиной к кольцу прислонился, как к трону.
И сила от него будто во все стороны по воздуху стремится. Тяжёлая такая. На веки опускающаяся и всё прикрыть их старающаяся. Все звуки заглушающая. Пусто. Нет больше их. Будто вообще ничего нет.
— Там нечего делать — значит дальше в чисто поле пойду! — заставила Варя себя языком ворочать.
— Зачем? — голос грузный буквально в голове у неё спросил.
— Потому что… — задумалась Варвара. — Потому что не могу иначе.
— Сгинешь только в чистом поле. И в лесу тоже сгинешь, — без жалости тени Варе сказали. То, о чём и без того она догадывалась. — Не дело это — из Яви в Навь [5] лезть.
— А Правь [6] как же?! — взбеленилась Варвара. — Разве дело это — душу из живого человека утаскивать?! Ладно бы Велижанка чёрное чего совершила! А то всего-то — погадала! В зерцало со свечкой заглянула да суженого позвала! Обычно же не приходит никто. Или тень какая. А может и лицо парня молодого мелькает. Так надо просто свечку загасить и зерцало вниз лицом перевернуть! А Велижанка зазевалась просто… Может, лицо не то увидала. А может и то… Да только чёрт ей сразу верёвку на шею и накинул! Нашли её уж после… Придушенную. Не до конца — к жизни ведунья местная вернуть смогла. Сказала, не всю жизнь чёрт выпить успел, осталось маленько. Только мало! Теперь и не Велижанка это! Ходит только, глазами пустыми, что у коровы по сторонам глядит. Есть что дают. На вопросы не отвечает. Не признаёт никого. Не Велижанка это, понимаешь! Не Велижанка! Да и что за жизнь такая — когда одна шкура от тебя… Нельзя человека такого лишать! Если уж погубить до конца не вышло… Так и отдай обратно, что взял!
Дух перевела Варя, всю историю существу непонятному вывалив.
Видать, не проняло его. Ровно голос его прозвучал, без души.
— И что же… За подругу просить пришла?
Кивнула Варя.
— Не у кого просить. Не возвращают чёрти забранного. Оно и правильно — затеял чего, так не трусь потом. Имей смелость до конца дело довести. А не вышло — расплачивайся.
— И… Поделать совсем ничего нельзя? — упал у Вари голос.
— Нельзя.
К ней незнакомый начал поворачиваться. Медленно. Лениво. И на каждое движение всё поганее будто у Вари на душе становится. А как развернулся и лицо Варя его увидела… Так чуть сердце у неё не оборвалось.
На лицо у него глаз один. Не выбит второй, не хворает. Просто отсутствует. И не загадывалось его. Просто один глаз, по самому центру на Варю глядит. Без ресниц, без века. Страшный.
Лихо это одноглазое. Самый страшный дух. Встретишь его — и не сдобровать уже. Никто от него целым и невредимым не уходил. Нет у лиха жалости. Не делает оно различий — прав или виноват. Просто зла всему живому желает.
Сама Варя ощутила, как побелела вся. Против Лиха рецептов да заговоров нет. Не прикормишь и огнём не запугаешь. Сильнее оно человека простого.
Опустила Варя голову.
Вот и допрыгалась. Смелой себя больно возомнила. А теперь холодом могильным на неё накрадывается.
— Не принесёт тебе вылазка сюда счастия. Пожалеешь ещё, — снова Лихо заговорило
— Ну и пусть, что пожалею, — одними губами Варя прошептала. — Всё равно права я. За своих бороться нужно.
Ничего Лихо ей не ответило. Глядь Варя, а его и нету уже. Только земля вдруг задрожала вся, затряслась. Искрами вокруг Вари посыпалась. И голос Лиха одноглазого всё вокруг неё затряс.
— Полезай, — говорит, — в петлю теперь!
А Варя и не собирается счёты с жизнию сводить! Потом только догадалась, что про петлю древесную Лихо говорит. Только стоит ли слушать его? Сгубить ведь наверняка хочет.
А тут вслед за голосом грозным зарево в небе мелькнуло. Оранжевое, яркое. И вниз будто ухнулось. Смотрит Варя — уж горит всё! И лес за ней, и трава, и будто само небо синее коптиться начинает. Языки огненные в вихри закручивает, голод огненный всё вокруг пожирает! Только дерево, у которого Варя стоит, и гореть не думает. А со всех сторон к нему пламя подскакивает. Да быстро так — вот только что не было ничего, а тут с разу стена выше Вари!
Поняла Варя, что немного ещё, и её это пламя и пожрёт. Руки сами тогда в ствол древесный, что петлёй изогнулся, вцепились. А тело само пополам согнулось и уж голову внутрь двигает. Некогда Варе уж думать — руки с ногами сами по себе работают. Просовывают Варю через кольцо.
Ахнуть не успела, как вся опора из-под неё ушла. Повисла Варя в воздухе — а дальше и вниз сила неведомая потащила. Быстро так, аж ветер в ушах свистит. Опомниться Варя не успела, как бухнуло её обо что-то. Даже подкинуло. И перед глазами всё кувыркается. Насилу заставила себя ровно смотреть.
И видит — поле пред ней пшеничное. Рядом — луг зелёный просыпаться начинает. И небо светлеет, утро чувствуя. А сама Варя внутри круга неровного лежит, на земле нарисованного. И тихо. Нет вокруг никого.
Ужели вернулась?
[1]Числобог — бог чисел, времени, миропорядка.
[2] Светец — приспособление для укрепления горящей лучины.
