всегда шаманы стоят, — она хихикнула. — Это ж самое сильное место. Здесь тебе и море, и земля и небо. Правда, стан на другой стороне мыса. А мы сейчас пойдем твою ногу лечить.
И она быстро зашагала к костру. Тосуме только и оставалось, что следовать за ней.
Вокруг огня, на бревнах сидели люди. Три высокие девушки, с длинными черными волосами до колен, одетые в нерпичьи шкурки, и мужчина, огромный как гора, с растрепанными волосами и густой бородой. На его плечи была наброшена медвежья шкура.
Заметив приближающихся гостей, девушки захихикали, но ничего не сказали. Мужчина же только хмыкнул и продолжил свою работу — вырезание из кусочка дерева фигурки.
'Если они не шаманы, то, что тут делают?' — подумал Тосума.
— Здравствуйте, — Райси улыбнулась хозяевам костра. — Моему брату надо ногу подлечить.
Мужчина кивнул на свободное бревно, мол, садитесь. Тосума устроился возле костра, его сестра села рядом. Тут же у ее ног растянулась лисица. Горшок-фонарик догорел, и девочка оставила его возле огня.
Одна из девушек встала. Ее волосы черным потоком струились по телу, скрытому нерпичьей шкуркой. Волосы и шерстка нерпы сливались, и казалось, что девушку опутывал плотный черный кокон. Она присела рядом с юношей и легко коснулась его ноги тонкими белыми пальцами. Тосума почувствовал, как холод проникает под одежду, но от этого было приятно и спокойно. Девушка пахла рыбой и морской водой. В волосах ее блестела засохшая соль. Она затянула песню без слов, но пела не долго. Через несколько минут она вернулась к своим подругам.
— Больше болеть не будет, — Райси улыбнулась брату.
Только сейчас Тосума заметил, что на плече сестры висит небольшая меховая сумочка. Из нее Райси достала кусочки рыбьей кожи с узорами в виде рыб и оленьих рогов, и сейчас сшивала их вместе.
— Что это? — Тосума кивнул на шитье.
— Мой халат для шаманских ритуалов, — его сестра подняла ткань повыше, чтобы брату было лучше видно.
В свете костра казалось, что рыбки плывут по ткани и оленьи рожки дрожат на ветру.
— И в селение ты вернешься уже шаманкой? — Тосуме почему-то стало грустно.
— Нет… — Райси опустила шитье и внимательно посмотрела на огонь. — Я вообще не вернусь.
Тосума вздрогнул, хотел что-то сказать, но понял, что не стоит. Он просто молчал и ждал объяснений. Райси продолжила рассказ.
— Ирда говорит, что у меня сил очень много. Мне надо отправиться в путешествие по нашей земле, научиться говорить с ветром, общаться с духами, войти в жилище Горных Хозяев. Я, скорее всего, даже человеком быть перестану, но я понимаю, что должна так поступить.
— И тебе не страшно? — Тосума удивленно посмотрел на сестру. — Не страшно быть шаманом? Не страшно выполнять все эти задания? Не страшно было в лес ночью идти? Ты ведь всегда…
Он запнулся, подбирая слова.
— Всегда была трусихой? — Райси его поняла. — Нет, не страшно. Да и раньше не страшно было. Но тебе нужно было кого-то защищать. Ты хотел быть храбрым ради кого-то, вот я и думала, что возможно, ради меня. Но Ирда сказала, что ты новый вождь племени. Ты будешь храбрым ради всего поселения, а я должна пойти другой дорогой.
Тосума молчал. Странно, но он раньше не замечал, что его сестра притворялась.
Девушки встали с бревна, и пошли к морю. Они вошли в воду прямо в своих шубках, и весело смесь исчезли в волнах. Мужчина недовольно фыркнул, глядя на их веселье.
Тосума сидел, смотрел на огонь и думал. Было грустно, ведь сестру он возможно больше не увидит.
— Я еще приду к тебе, — Райси словно прочла его мысли. — Мы ведь единая кровь. Я всегда узнаю, если буду тебе нужна. Как сегодня.
— Хорошо. — Ее брат натянуто улыбнулся. — Тяжело быть шаманом?
Райси пожала плечами.
— Когда как. Иногда весело, иногда — устаю. Я начала делать свой бубен. Он будет из ивы, а на шкуре я вырежу оленей и лягушек с ящерицами8
Тосума кивал. Райси все рассказывала, о духах и Хозяевах, о танцах и песнях. Она и сама начинала петь, и тогда огонь в костре танцевал в такт мелодии, в пламени плясали фигурки животных и людей. Или это только казалось? Мужчина в медвежьей шкуре довольно кивал, слушая песни маленькой шаманки.
Где-то на востоке начал зарождаться рассвет. Темноволосые девушки вернулись к огню, неся в ладонях перламутровые раковины-блюдца, те самые, из-за которых Тосума и отправился вчера в путь. Хихикая, девушки ссыпали ракушки у ног парня, и начали сушить волосы. Тосума удивленно смотрел то на девушек, то на ракушки. И наконец, начал горячо благодарить красавиц за подарок. Те лишь рассмеялись, впрочем, его это уже не смущало.
Когда темнота ночи превратилась в молочные сумерки, мужчина встал со своего места и потянулся. Хрустели его кости, шуршала шкура, а Тосуме казалось, что сами сопки гудят за спиной этого человека. Мужчина посмотрел на юношу и протянул ему деревянную фигурку медведя. Именно ее они вырезал всю ночь.
— Спасибо, — Тосума хотел сказать еще что-то, но не успел.
— Будь храбрым воином, — прогудел мужчина, и пошел прочь от костра. По дороге он набросил шкуру на голову, так что теперь она закрывала все его тело, а затем встал на четвереньки. Он шел и раскачивался, и постепенно менялся. И вот уже не человек идет по песку, а огромный медведь переваливается. Тосума открыл рот, и снова закрыл. Только сильнее сжал фигурку в руке.
Девушки, смеясь, побежали к морю, ворвались в соленые волны. Вода накрыла их, и через секунду на гребнях волн качались три нерпы, любопытные и хитрые. Вскоре и они скрылись из виду.
— И мне пора, — Райси собрала свое шитье обратно в сумку, подняла горшочек и посмотрела на затухающий костер. — Тебя тоже дома ждут.
Тосума собрал ракушки в узелок из ткани, спрятал под рубашкой. Он не знал, как прощаться, и надо ли, если сестра обещала, что они еще увидятся.
— Я буду скучать, — сказал юноша.
— И я, — Райси улыбнулась ему, сделала несколько шагов в сторону, но вдруг передумала и прижалась к брату. — Я очень-очень буду скучать.
Она перешла на шепот.
— Еще до зимы ты встретишь свою жену. У вас будут чудесные дети.
Она подумала и добавила.
— Не бойся умирать.
Больше она ничего не сказала, только поцеловала брата в щеку и поспешила прочь от костра, в сторону леса. Лиса побежала за ней следом. Тосума смотрел, как сестра удаляется и все ждал, а вдруг и она превратиться, в птицу, например. Но Райси так
