взяли под стражу, добьёт их.
Несколько секунд мы с Реном смотрели друг другу в глаза. Потом он отвернулся, а я опустила голову и покорно шагнула за порог.
* * *
Экипаж, покачиваясь, увозил меня в ночь. Колёса поскрипывали, за зарешёченным окошком проплывали поля, отороченные по краю неба огоньками деревенских домиков. Я не знала, где именно находился дом Батори, но, судя по всему, на окраине города, который мы уже покинули.
Я была одна. Мои стражники расположились на козлах снаружи, подгоняя и понукая лошадей. Внутри было жарко и душно. Пронзительно пахло потом, лошадьми и чем-то, похожим на запах тухлой капусты. Этот запах застревал в горле и заставлял то и дело откашливаться и прижимать к лицу ладони, чтобы хоть как-то отгородиться от него. Иногда вместо ладоней я прижимала рукав платья — от ткани исходил едва уловимый аромат дома. На миг мне становилось легче, когда я переносилась мыслями туда, в наше уютное семейное гнёздышко.
Потом мысли перескочили на Рена. Сначала я пыталась вспомнить, когда именно исчез прежний любящий и заботливый Рен, уступив место ледяному, отстранённому и грубому. С прежним я была готова порхать и смеяться, радуясь каждому дню, проведённому вместе. Жизнь казалась прекрасной.
Нынешнего Рена я боялась. До дрожи по всему телу. Он и пальцем меня не тронул, но одного его взгляда исподлобья хватало, чтобы намертво пригвоздить меня к полу. В его присутствии я стала бояться сказать лишнее слово, не так сесть или даже поднять на него глаза. Даже когда я оставалась одна, казалось, что его пронзительный взгляд следует за мной по пятам. Страх сковал меня и пропитал всё моё существование…
И ребёнок.
Горло сдавило от внезапно накативших слёз. Откуда-то пришло ощущение мягкого и тёплого прикосновения, будто на руку ласково легла крохотная ладошка. Платье вдруг резко натянулось в талии, будто живот стал больше, и дыхание перехватило. Окутанная безумной надеждой, я схватилась за него… но всё оставалось по-прежнему. Все ощущения исчезли так же внезапно, как и появились.
Я схожу с ума, пришла тоскливая мысль. Определённо схожу с ума. Возможно, скоро из Вороньей Скалы отправлюсь ещё дальше — в сумасшедший дом.
От этих мыслей стало ещё горше. Наручники давили, будто были сделаны из камня. Я привалилась лбом к холодному стеклу и тихо заплакала, оплакивая свою жизнь, свою любовь и нашего нерождённого малыша. А ведь мы даже выбрали ему или ей имя: Матей — для мальчика и Эника — для девочки…
Внутри экипажа совсем потемнело — мы въехали в какой-то лес. Я бездумно уставилась на чернеющие по обочине дороги деревья, устремившиеся к звёздному ночному небу. Перед глазами вдруг встало лицо Фелиции Батори — ненавистное, нахально усмехающееся, обрамлённое ярко-рыжими космами. Руки сами собой сжались в кулаки.
Боги Алькарты, как же я ненавидела её! Это она, взявшись неизвестно, откуда, нагло явилась, чтобы отнять моего Рена, оклеветать меня, разрушить наше счастье и мою жизнь! Ненавижу!
Экипаж качнуло, и он вздрогнул, подпрыгнув на попавшемся под колесо камне. Я больно стукнулась лбом о стекло и, резко очнувшись от мыслей, ахнула. Схватилась за место ушиба.
Боль слегка отрезвила меня, и я взглянула на нескончаемый лес, тянущийся за окном, уже другими глазами.
Так ли уж нужно ждать, пока мы доедем до Вороньей Скалы, вдруг мелькнуло в голове шальной молнией.
Испугавшись этой мысли, я вжалась в жёсткую спинку сиденья, но внутренний голос не думал умолкать.
«Ты действительно надеешься на счастливый исход дела? — вкрадчиво нашёптывал он, — пока рядом с ним эта рыжая стерва, кто знает, что может показать следствие? Не лучше ли будет просто сбежать?»
Я поперхнулась воздухом. Нет, я точно схожу с ума! Что за дикая идея?
— Рен сказал, что будет лично руководить следствием, — возразила я, но голос насмешливо перебил:
«Верно, сказал. Но она явно решила окончательно прибрать его к рукам, так откуда тебе знать, что она не будет вмешиваться в следствие? Она его заместитель, думаешь, не воспользуется моментом?»
Я замолчала, поражённая тем, что говорил голос, но он не унимался:
«Беги. Ты свободна от Рена. Метка исчезла, ребёнка нет, значит, вас больше ничего не связывает. Беги! Выскочи из кареты и убегай!»
От этих кощунственных мыслей я сидела, как громом поражённая. Что за ересь! Куда я побегу? Родители далеко, да и моё появление будет означать, что придётся рассказать им всю правду. Это их доконает. А куда ещё? С подругами, кроме Марики, я перестала общаться после свадьбы, но её муж тесно связан с Реном и выдаст меня… боги Алькарты, да о чём я вообще думаю?!
Чувствуя, как тону в пучине противоречивых мыслей, я застонала и обхватила голову руками. За спиной полыхала прежняя жизнь, впереди разверзлась чернильно-чёрная бездна пустоты и неизвестности. Что мне делать?!
Вдруг экипаж резко остановился, будто налетев на что-то, и я схватилась за край сиденья, чтобы не слететь на пол. Послышались какие-то грубые голоса, а на стенах замелькали оранжево-жёлтые отблески. Перепугавшись, я прижалась к окну, пытаясь понять, что произошло, и увидела, что экипаж окружили какие-то мужчины самого свирепого вида. У всех были мечи наизготовку, и все они что-то вопили и потрясали ими.
Один из них, заросший по глаза бородой, вдруг повернул голову. посмотрел прямо на меня. Вскрикнув, я отпрянула вглубь и вжалась в сиденье, а с улицы понеслись страшные голоса, звон оружия. Замелькали разноцветные вспышки и послышалось гулкое хлопанье: похоже, мои охранники пустили в ход боевые заклинания.
Дрожа от ужаса, я закрыла лицо ладонями, сбивчиво молясь всем богам. Пусть это кончится, пусть окажется страшным сном, пусть я проснусь, а Рен ласково обнимет меня, прижмёт к себе и нежно поцелует в висок…
Экипаж зашатался из стороны в сторону, будто его пытались опрокинуть. Я услышала звук распахивающейся двери, и меня окатило прохладным ночным воздухом.
— Э, гля, какая тут бабёнка! — хрипло проорал кто-то. Я отняла помертвевшие от страха руки от лица.
В дверях стоял тот самый бородатый тип, которого я увидела в толпе совсем недавно. В руках у него был меч, с которого стекало что-то тёмное.
Бородач щербато осклабился и окинул меня хищным взглядом. Облизнулся.
— А ты, крошка, похоже из благородных, — хрипло сказал он, — вона, в какой карете тебя везут, аж с королевским гербом. Мы с ребятами ни разу благородненьких не пробовали, а тут так свезло!
И, не сводя с меня жадных глаз, полез внутрь.
Всё пропало. Меня ничто не спасёт.
Глава 6
