Мария Минц
Измена. Побег от истинного
Глава 1
Лекарь выпрямился, скомкал энергетический шар, висящий над моим животом, и сокрушённо покачал головой. Сердце у меня упало. Всё внутри сжалось от нехорошего предчувствия. Неужели…
— Что? Как мой малыш?….. Что с ним?
— Госпожа Альварес, — вздохнул он, избегая смотреть мне в глаза, — я всего лишь…
Дверь в смотровую со стуком распахнулась.
— Какие результаты, Кермен-тар(1)? — прогремел над нашими головами голос Рена. Я ахнула и попыталась натянуть простыню, на которой сидела, на живот, в судорожной попытке прикрыться. Ещё бы — сидела распяленная на кресле для осмотра, из одежды — только заколки в волосах! Я до сих пор никак не привыкну к тому, что я его жена, до того страшен и прекрасен мой дракон.
Потом нахлынуло облегчение. Я не одна. Рен со мной. С ним уже не так страшно, но всё же… почему же лекарь никак не может сказать толком, что с нашим малышом?!
Ширма, отгораживающая кресло от входа, отлетела в сторону. Испуганно блеющий что-то лекарь засеменил к Рену.
1 — тар — форма вежливого обращения к мужчине или женщине;
— Альварес-тар, вам следовало дождаться, когда госпожа приведёт себя в порядок…
Рен — Рейнольд Альварес, глава одного из высоких родов алых драконов, мой муж… мой свет, моя жизнь, мой истинный — смерил лекаря пылающим взглядом ярко-синих глаз с ног до головы. Тонкие аристократические ноздри гневно раздувались, словно еле сдерживали клокочущее пламя. Лекарь что-то сдавленно пискнул и отшатнулся.
— Ариадна — моя жена, — процедил Рен, глядя на старика сверху вниз, — я имею полное право войти к ней в любое время, когда того пожелаю!
И всё же его яростный порыв отозвался во мне облегчением, и я протянула к нему руку.
— Рен! — голос осел от подступивших слез.
Но он будто не услышал моего шелеста.
Рен и так был огромен — на голову выше других мужчин — а мне, сидящей в унизительной позе, и вовсе казался гигантом.
— Он что-то сказал тебе, Ариадна? — бесстрастно спросил он, не обращая внимания ни на мои пылающие от ужаса щёки, ни на отчаянные попытки лекаря привлечь к себе внимание.
— Нет, — кое-как выдавила я.
— Альварес-тар! — лекарь, похоже, наконец собрался с силами и втиснулся между нами, — я провёл полное обследование госпожи Ариадны. Есть две новости: хорошая и плохая. Какую изволите услышать первой?
В ушах застучали тяжёлые молоточки. Плохая новость. Какая ещё плохая новость?! Я часто задышала и заморгала, пытаясь справиться с приступом паники. Вторым за сегодняшний день. Первый настиг меня, когда я утром проснулась от странного дискомфорта. А, откинув одеяло, обнаружила, что лежу на простыне, залитой чем-то алым, похожим на вишневый сок. Алым окрасились и мои бедра, и я не сразу осознала, что лежу в собственной крови…
Глаза Рена потемнели. Он на секунду прикрыл их и коротко бросил:
— Плохую.
Лекарь опустил голову. Я схватилась на края кресла прыгающими от нервов пальцами.
— У госпожи Ариадны этой ночью был выкидыш, — слова лекаря тяжёлым колоколом прогудели в ушах, — полное обследование показало, что она больше не сможет иметь детей.
Эти слова прозвучали, как похоронный колокол. Их смысл не сразу дошёл до меня, и в первые секунды я чуть было не обернулась, ища в смотровой ещё кого-то, кому они были адресованы.
Не сможет иметь детей.
В сердце толчками разрастался тоскливый ужас и боль. Я опустила голову, чувствуя странную оторванность от реальности, словно меня вытолкнуло из тела, и я наблюдала за всем происходящим со стороны.
Не. Сможет. Иметь. Детей.
Я украдкой взглянула на мужа. На скулах Рена вздулись желваки, а слегка раскосые глаза сощурились, превратившись в лезвия.
— С этим можно что-то сделать? — отрывисто спросил он. Лекарь развёл руками:
— Надежды мало, но совсем отчаиваться не стоит. Я могу провести повторное обследование…
— Проведите их столько, сколько потребуется, — резко перебил его Рен, — сто. Двести. Тысячу. О расходах не беспокойтесь, я покрою всё. Роду Альварес необходим наследник.
Его последние слова наотмашь ударили меня по лицу. Наследник. Значит, об этом он беспокоится в первую очередь, а вовсе не о моём состоянии…
Меня для Рена в этот момент как будто не существовало. Ни сказав больше ни слова, он развернулся и вышел прочь, отшвырнув дверь смотровой, преградившую ему путь. От грохота, с которым она впечаталась в стену, мы с лекарем синхронно вздрогнули.
— Кермен-тар, — дрожащим голосом сказала я, чувствуя, как всё внутри холодеет, — вы сказали, что есть ещё и хорошая новость…
Лекарь взглянул на меня добрыми глазами, вокруг которых собрались лучики морщинок. Сочувственно улыбнулся и отечески потрепал по плечу.
— Вы остались живы, дитя моё, — сказал он, — если бы господин Рен не принёс вас так быстро, вы бы потеряли слишком много крови и отправились бы на поля Белых Драконов.
Рен…
Он спас меня, но хорошую новость услышать не пожелал. Или же я его совсем не волновала?
* * *
Прошло две недели. Дни слились в унылую серую ленту, обвившуюся вокруг меня. Всё это время было наполнено бесконечными обследованиями и процедурами, которыми Кермен и его помощники истязали моё тело. И с каждым разом ситуация становилась всё хуже и хуже: результат был один и тот же. Детей не будет. Точка.
Вернувшись домой с очередной пытки под названием «обследование», я шла в спальню, ложилась на кровать и утыкалась бездумным взглядом в стену. Реальность словно обваливалась вокруг огромными кусками. Иногда я начинала плакать — тихо, давясь собственными слезами, так, чтобы Рен не услышал. После произошедшего я переехала в отдельную спальню — по его словам, это обеспечило бы мне необходимый покой. Я молча повиновалась, хотя подозревала, что Рену просто не хотелось часто видеть моё печальное лицо и терпеть мои переживания.
Правда, он иногда заглядывал ко мне, молча окидывал тяжёлым взглядом, но ничего не говорил. Промежутки между его визитами становились всё длиннее и длиннее. Когда я спускалась — вернее, отдирала себя от кровати и заставляла спускаться в столовую к ужину, всё чаще обнаруживала, что место Рена за столом по правую руку от моего, оставалось пустым.
— Альварес-тар сегодня опять задерживается в канцелярии, — бесстрастно пояснил мне как-то раз Тибор, наш дворецкий, — он прислал Вестника, велел вам ужинать без него.
Так повторялось из раза в раз, пока моё терпение не лопнуло. В очередной раз поужинав в гордом одиночестве, я
