почти не слышу ее голоса, мне лишь бы не расплакаться и не залить заявление горькими слезами.
Все происходит, как в тумане. В банке оплачиваем госпошлину, на почте отправляем моему мужу извещение о разводе.
— Вот и все! — улыбается Катя и обнимает меня, когда покидаем суд.
А я всхлипываю.
Я своими же руками вырвала свое окровавленное сердце и размазала его в лепешку. Чувствую, что лишилась чего-то значимого и важного. Родного. Близкого.
— Да ладно, Надя! Не реви! Мы справились!
Да как тут не реветь?
Это Катя как танк. Маленькая и милая на вид, а внутри железный стержень. Сестра больше на отца похожа, а он у нас из стали. Жесткий и властный. А я… я как мама. Нежная, ранимая, слабая.
Именно сейчас ощущаю это как никогда прежде. Что я без Димы? Я ведь последний раз работала шесть лет назад! В тридцать села дома и жила за его счет.
А теперь…
Я не знаю, что дальше.
Суд, развод. А потом?
Есть ли шанс у тридцатишестилетней девушки с проблемами по женски на простое человеческое счастье, если за плечами предательство от того, кому беспрекословно доверяла?
— Ну что, в кафе? — сестра сияет в довольной улыбке.
Я понимаю, что Катюша хочет как лучше. Оберегает меня от мужа предателя и заботится обо мне. Но сейчас ее забота как тугая петля на шее перекрывает доступ кислорода.
— Знаешь, Кать, ты иди домой. А я погуляю. Хочу одна побыть.
— Ты уверена? — строго смотрит мне в глаза.
— Да. Все хорошо. Я буду в парке.
Иду по заснеженной аллее, вдыхаю морозный воздух полной грудью. Тошнота, наконец, отступает.
Странно это конечно.
Раньше меня от стресса мутило максимум сутки, а сейчас уже который день…
Но и такого шока я еще никогда не испытывала. Столько боли за несколько дней, столько липкого страха и отчаянных слез.
Мне интересно посмотреть на реакцию Димы, когда он получит извещение о разводе. Будет ли ему так же больно, как мне? Испугается, что потерял жену в сорок лет?
Или обрадуется и побежит к своей рыжей шалаве?
От собственных мыслей мурашки по коже.
Я ведь люблю его.
Не смотря на то, как он со мной обошелся. Не просто забыть десять лет счастливой жизни.
Останавливаюсь возле урны, отыскиваю в сумке свое обручальное кольцо. В последний раз читаю проклятую надпись "вместе навсегда", всхлипываю и бросаю в мусорку. Раз уж на развод подала, то нужно прощаться с прошлым.
Если есть предел боли, то я дошла до пика. Хуже чем сейчас уже не будет.
10. Рыжая дрянь
— Пришла? — окидываю презрительным взглядом рыжую молодую девицу.
— Доброе утро, Дмитрий Романович! — мнется у входа в кабинет. — Я принесла вам кофе.
— Заходи, — цежу сквозь зубы.
Смотрю на нее, и не понимаю, почему захотел заняться сексом в тот день. Костлявая, ничем не примечательная. Обыкновенная девочка в короткой юбке, как тысячи других. Без изюминки.
Да, внешность яркая. Волосы эти рыжие, веснушки, аккуратный носик, вздернутый вверх. Но она даже не в моем вкусе.
— Есть поручения? — несмело улыбается, ставит стаканчик с кофе мне на стол.
— Алин, присядь, — указываю ей на кресло напротив меня.
Одергивает юбочку и усаживается, закинув ногу на ногу, обнимает тонкими пальчиками костлявые коленки.
— Даже не знаю, с чего начать, — закрываю глаза и чувствую, как пульсирует вена у виска.
— Вы кофе попейте, соберитесь! — весело звенит тонким голоском, а я посылаю ей взгляд — проклятье.
Теряется. Улыбка исчезает с лица.
Беру стаканчик кофе с известным логотипом и делаю несколько жадных глотков. Напиток уже почти остыл. Еле теплый, но все равно вкусный. И запах приятный.
Алина внимательно следит за моими действиями, хищно скашивает губы на один бок.
— Итак, Алина. То, что было между нами — огромная ошибка. Я люблю свою супругу. А ты… напиши заявление по собственному.
— Дмитрий Романович, это не справедливо! Вы хотели этого точно также, как и я. Моей вины тут нет.
— Алин, мы с тобой перешли границу дозволенного. И нам нужно об этом забыть, — стараюсь говорить мягко, хотя сталь из голоса просто так не выкинешь.
Лебедева меня раздражает. В первую очередь тем, что в тот день осталась в офисе допоздна, хотя поручений у нее не было. И уселась на стол прямо передо мной с раздвинутыми ногами.
Она действительно хотела меня и открыто соблазняла. И я поддался.
— Дмитрий Романович, вы такой напряженный, — встает и медленно подходит ко мне.
Соблазнительно качает бедрами, как дикая кошка, расстегивает пуговку на своей бледно розовой блузке и прикусывает пухлую губу.
Чувствую шевеление в области паха.
Что за фигня?
— Алина, — расслабляю галстук и кашляю в замешательстве.
— Да, Дмитрий Романович? — призывно смотрит мне в глаза. — В пятницу мы с вами не закончили начатое. Помните, как нам было хорошо? Эту дикую страсть и обжигающую похоть!
Разворачивает мое кресло резко и падает на колени у моих ног. Тянет ручки к моей ширинке, и мой половой орган встает колом.
Моя реакция на нее неестественная. Я не должен хотеть молодую девицу, которая чуть ли не в дочери мне годится! Но тело подводит.
— Алина, ты уволена, — жестко произношу я, гладя на нее с отвращением.
— За половую связь? Вы смеетесь? — обиженно надувает губы и глаза ее становятся размером с блюдца.
Невинное и чистое создание, которое творит со мной что-то нереальное.
— За то, что соблазнила меня. За то, что разрушила мою семью. Жена от меня ушла! — выпаливаю резко и встаю с кресла.
Отхожу от секретарши на безопасное расстояние. Набухшая плоть болезненно пульсирует и упирается в ширинку, дышу тяжело и смотрю в окно.
— Я вас не соблазняла! Вы сами на меня накинулись! Я на вас в полицию заявлю! Скажу, что вы меня изнасиловали! — пищит Алина.
— Послушай меня, девочка! — разворачиваюсь, голос трещит от гнева. — Ты можешь сколько угодно угрожать мне полицией. В кабинете есть камеры, и они записали, как ты сама пришла ко мне и ноги раздвинула.
— У вас член стоит, Дмитрий Романович! — усмехается, мазнув взглядом ниже моего пупка.
Черт!
— Алина, ты играешь с огнем!
— И вам это нравится, — подходит ко мне, и ее губы оказываются в миллиметре от моих.
Тяжело дышит, облизывается, проводит ладонью по своей длинной шейке, теребит пальчиками воротник блузки.
— И я вам нравлюсь, — смотрит в глаза гипнотизирующе.
Откуда у юной девки такие навыки обольщения даже думать страшно, но мое тело определенно реагирует на ее жесты.
— Жду от тебя заявление на увольнение, — выдыхаю
