сам вызвался и вскоре был включен в список будущих солдат. Еще каких-то пару месяцев назад он бы замертво упал, если бы ему официально сообщили, что пойдет служить в армию, а не на флот. Но ради любимой девушки, разлука с которой становилась все тягостнее, он решил на два года расстаться с морем, чтобы снова вернуться к нему, но уже "изнеженным любовью" мужем Оли.
Майор быстро решил дела. Семен вскоре оказался в элитной сержантской учебной части, что на окраине города Риги. И вот после принятия присяги он написал многостраничное письмо Оле, представляя, как ее осчастливит.
Проходили дни, недели, прополз черепахой целый месяц, а ответа от любимой девушки все не было. Наконец, как долгожданный утренний лучик после затяжной ночи, легло на казарменную тумбочку письмо от Оли. Семен уединился в умывальнике и стал, еле удерживая дрожащими руками небольшой тетрадный листок, нетерпеливо вчитываться в текст. Девушка, обронив несколько слов об успешном окончании восьмого класса, вдруг высказала недовольство армейской службой Семена:
"Я уже настроилась и была готова три года ждать тебя, моряка, лишь бы ты служил на флоте. Еще, Сема, до письма я смотрела передачу "Служу Советскому Союзу". Там показывали военный корабль. Как же я искала тебя среди матросов! Даже в одном из них увидела тебя. Не представляешь, как я обрадовалась. Хорошо, что не успела подругам сказать…"
Далее Оля, словно оплакивая похороненную на два года мечту Семена, напомнила ему из фильма "Алые паруса" сцену встречи моряка с любимой девушкой… "Но, к сожалению, уже ничего не изменить… этого уже не будет… — разочарованно и с грустью написала она. — Но, ладно, буду ждать теперь тебя, солдата, из армии. А там, как ты пишешь, Сема, снова вернешься на флот и меня с собой возьмешь… Пусть будет это утешением… Куда теперь деваться… Пока. Пиши", — сухо закончила девушка.
— Ты что как с креста снятый? — спросил кто-то из курсантов, когда Семен вернулся в казарму. — У тебя кто-то умер?
— Ничего, ничего, ребята… — ответил Семен.
"Вот это устроил сюрприз, вот это сделал благо любимой, — больно жалили мысли. — Вместо того, чтобы оценить мой поступок, мою жертву ради нее, она подумала… Да, да, она решила, что я трус, что я предал свою мечту и испугался флотской службы… Господи, помоги, подскажи, что мне теперь делать?.." Твердый пол казармы уходил из-под ног.
Семен долго не мог взять в руки бумагу и ручку, да и не знал он, что ответить. Ему было гадко и тяжело. "Зачем я тогда в военкомате… Но она же для меня главнее. Что же делать?" — не находил он себе места. Семен попробовал обратиться к начальнику части, но тот, обозвав его ненормальным, выставил из кабинета. Он написал письмо в Министерство обороны, но обращение дальше почтового ящика не ушло, а у курсанта состоялся неприятный разговор с замполитом части.
— Ты, родной, — сказал офицер, — принял присягу здесь, вот и служи верой и правдой Отчизне в нашей части…
Семен не сдавался. Он непрестанно просил Бога, чтобы помог ему попасть на флот. И вот как-то во время увольнения в городе он поддержал при выходе из автобуса немощного старика. Тот тепло поблагодарил солдата, а затем радушно пригласил его к себе домой на чай. В просторной комнате квартиры, где по всему было видно, что ее давно не касалась женская рука, взгляд Семена привлекла огромная фотография молодой красивой женщины.
— Это моя любимая Наденька, — с нежностью в голосе объяснил хозяин. — Уже три года, как схоронил. Больше пятидесяти лет жили душа в душу… — голос старика задрожал. — Да что это я ворошу душевные раны… Ты, солдатик, иди, проходи на кухню. Сейчас попьем чайку и баранки найдутся…
В откровенной беседе за небольшим столиком Семен поведал одинокому пенсионеру Андрею Петровичу о своей проблеме. Оказалось, что он — генерал в отставке и у него много друзей, связей, в том числе и в Министерстве обороны.
— Я постараюсь, Семен, решить твой вопрос, думаю, товарищи мне не откажут.
Семен, придя в часть, жил не столько ее распорядком, сколько надеждой. Его не тяготили даже наряды. Наоборот, они помогали коротать время.
Через две недели Семена вызвал к себе начальник части и очень уважительным тоном сообщил, что его переводят на флот. Это был незабываемый момент. Семен был готов расцеловать полковника, но тот, будто предвидев его намерения, тут же отправил курсанта в строевую часть за документами…
7
Приморский город Пионерск. Это был своего рода пункт распределения военных моряков. Но даже там повидавшие тысячи срочников и привыкшие к разным неожиданностям солидные офицеры были озадачены, как поступить с прикомандированным к ним солдатом. Ведь ребятам из его призыва полгода, а то и год предстояло "отдавать долг Родине" в специализированных флотских учебных частях. И только по истечении этого продолжительного времени они получали право попасть на корабли и подлодки. А прибывший воин прослужил каких-то два месяца. И все же Семена, учитывая то, что он после мореходной школы в совершенстве владеет светосигнальными навыками, переодели в привычную флотскую форму и отправили сигнальщиком на новый противолодочный корабль "Альбатрос", который базировался в Новой гавани г. Лиепаи.
Вскоре Семен подходил к небольшому серому зданию штаба дивизиона, что сиротливо стояло среди просторной причальной площади, и с удивлением наблюдал, как даже пришвартованные многочисленные военные корабли качались своими мачтами, словно стрелками размахивая вправо-влево. "Вот это сила, настоящий флот", — с восхищением подумал молодой матрос.
В штабном помещении он задержался до вечера — противолодочный корабль, на который определили Семена, выполнял в море боевую задачу. Наконец, когда за окном начала сгущаться вечерняя мгла, ему сообщили, что "Альбатрос" вот-вот пришвартуется.
Бравый старшина с сине-белой повязкой на рукаве сопроводил его к причалу. С моря дул сильный ветер, донося неповторимый запах водорослей.
До этого встречу с кораблем Семен представлял по-другому: заходит на него чуть ли не по белому трапу, на палубе его радушно встречает дружная семья моряков. Но то, что предстояло ему увидеть и испытать, было чуждо наивным романтическим фантазиям юноши. Для него открывалась суровая и жестокая правда жизни военных моряков.
Корабль приближался к стенке кормой. На юте суетились в красных спасательных жилетах матросы, освещаемые прожектором с мостика и палубными светильниками. До его слуха доносились обрывки матерных слов.
Кто-то из моряков, подняв над собой бросательный шкерт с грузом, крикнул Семену:
— Эй, дух, держи!..
Он метнул на бетонную стенку выброску, прикрепленную к швартовному концу, который следовало подтянуть к палу и
