одну точку, смакуя каждый глоток коньяка, а тихо вошедший тесть сел рядом…
— Она ещё с кем танцевала? — с усмешкой взглянул сразу Пётр.
Удивлённый подобным вопросом тот сказал:
— Вот от Ионы сцену ревности я ожидал, но никак не от Вас… Сынок…. голубчик…. что с Вами?!
— Не думал, что со мной подобное когда-то произойдёт, — засмеялся во хмели он. — Оказывается, я не из тех, кто хотел бы делиться своей супругой с каким-либо фаворитом.
— Что Вы! — махнул руками тесть. — Иона никогда бы не предала Вас! Уж воспитана иначе, потому и сохранила себя для встречи с Вами. Она ждала, когда поймёт, что встретила именно того кавалера, своего, как она говорила, суженого.
— С первого взгляда, — продолжал смеяться Пётр.
Почувствовав будто холод, он накинул жилет и сел обратно к столу:
— А почему не Разумовскому себя отдала ещё при русском дворе?!
— По-моему, их дороги там даже не пересекались. Иона встречалась с подругами, а на кавалеров внимание не обращала. Боялась обжечься, — пояснял тесть. — Мы потому и замуж её против воли не выдавали. Хотели, чтоб сама была готова, сама выбрала. Да и с её характером, сами понимаете… А раньше девицы что… Да и кавалеры, кстати… Они ж во времена прежние не успевали, да и не затруднялись познать будущего супруга получше. Ну красив, состоятелен, уважаемый — это ж куда более ценилось, а что там ещё — уже неважно. Теперь человек должен стать достойным дружбы… Ветреность проходит, как и легкомыслие, людям хочется постоянства. Вот, и делиться своим не хочется. Век меняется… Уже не встретишь на полях раздетых баб или сверкающих задницей мужиков, совращающих всех вокруг.
Посмеявшись вместе с тестем, Пётр налил ему тоже рюмку коньяка. Молча выпив по глотку, оба вздохнули, будто находились каждый в своих мыслях…
— А Вы не делились своей супругой? У вас с нею были связи на стороне? Тогда же это было модно, — спрашивал вдруг Пётр, и его добродушный собеседник опустил взгляд, ухмыльнувшись:
— Никогда не забуду, как Иона, будучи ребёнком, застала меня с горничной, а потом однажды и с одной дамой… Она тогда спросила, почему, если я люблю маму, целую другую… Что сказать ребёнку? Как объяснить, не знал… Видать, это и служило толчком к тому, какой она росла, чего хотела обрести. К счастью, в Вашем лице она нашла достойного мужа, о каком мечтала. Я не лгу, — сделал он удивлённый вид, встретив усмешку Петра. — Она сама рассказывала, как проверяла Вас на стойкость, как Вы сдерживали себя, чтобы не овладеть ею. Случись, захотели бы зайти далеко, она бы бежала от Вас и никогда бы не поверила вновь. Да, да, так она отвечала на наши с матушкой расспросы о происходящем между вами тогда в России.
— А теперь решила с известным русским шалунишкой Андрэ, как его прозвали, поиграться, — рассмеялся Пётр, продолжая пить коньяк и сильнее пьянея на глазах. — Не поверю, что, когда я уехал, к ней ни один кавалер не подошёл.
— Подходили, Вы правы, — подтвердил тесть. — Разумовский больше её не тревожил, покинув бал. Все вокруг шептались, что поехал к самой королеве… Говорят, у них очень близкие отношения.
— О, он коллекционирует всё, и скрипки, и дам, — стал Пётр смотреть вперёд себя с презрением, будто видел перед собой сам объект беседы — Разумовского…
— И собак, — добавил тесть, сделав ещё глоток коньяка. — А к Ионе подходили разные, звали танцевать. Какой-то англичанин крутился весь вечер рядом, пытаясь занять её внимание, но нам пришлось скоро уехать с нею домой. Иона не хотела больше оставаться там без Вас. Голубчик, — придвинулся сидеть ближе он. — Верна она будет Вам по гроб жизни.
Оглянувшись на вдруг вошедшую в кабинет дочь, уже переодетую ко сну, тесть сразу ушёл. Иона же ещё некоторое время стояла у порога, глядя на милого… Пьяный, с пронзительным взглядом исподлобья, тот казался полным гнева. Такой его вид, совершенно новый для неё, пугал, но Иона подошла:
— Петенька…. и мысли не было предать нашу любовь… Я правда, только из-за скрипки хотела с ним говорить.
— Молчи, — было всё, что прозвучало в ответ.
Пётр отставил рюмку, не отрывая взгляда от любимой, и взял её за руку. В одно мгновение Иона уже лежала спиной на столе, захваченная в пылкие объятия… Целуя её, сливаясь с бурным вожделением воедино, он стонал, словно вырывал из себя всё негодование, оставляя лишь право любить ту, ради которой жил…
Глава 8
Будить ещё глубоко спящую любимую Пётр не хотел. Он осторожно выбрался из постели и закрыл шторы поплотнее, чтобы утреннее солнце не разбудило её своим невольным касанием… Тихо одевшись, он оглянулся перед тем, как покинуть комнату. Милая спала, ничего не подозревая, а Пётр, чувствуя себя виноватым, тихо вышел.
Он вернулся в кабинет, где слуга только закончил всё прибирать, и остановился перед столом, где на подносе лежали новые письма.
— Попроси князя зайти ко мне, если он проснулся, и подай нам кофе, — сказал Пётр.
Слуга покорно поклонился, отправившись выполнять просьбу хозяина. Не ожидая увидеть среди писем одно особое, Пётр взял его в руки, а взгляд застыл на имени. Что-то стало тревожить, а память упрямо возвращала к своим страницам. Взглянув на дверь, которая ещё была закрыта, он скорее распечатал письмо и прочитал.
Поражённый тому, что узнал, Пётр скорее спрятал послание за пазуху и выпрямился перед вошедшим тестем. Тот, кутаясь в халат, словно замерзал, улыбнулся:
— Я думал, Вы проспите всё утро после вчерашнего. Вы помирились?
— Надеюсь, — всё ещё находясь в мыслях от письма, сказал Пётр.
Он дождался, когда появившийся тут же слуга подаст кофе и оставит их вновь наедине… Сев к столу, куда пригласил и тестя, Пётр чувствовал себя неловко, но с глубоким вздохом сказал:
— Я по глупости вчера…. во время моей ревности…. влез в одно дело. Я должен буду помочь в одном расследовании.
— Голубчик, — кивал понимающе тесть и вздохнул вместе. — Опасное дело?
— Может быть, — не смел поднять взгляда Пётр. — Но времени мало будет пока для того, чтобы быть дома… Может быть… Не знаю, — поднялся он, встав к окну с тяжёлым вздохом.
Попивая кофе, тесть молча смотрел на него, пытаясь будто прочитать все его тревоги, и встряхнулся:
— Вы знаете, всё будет чудесно! Иона дома, Вы всё выяснили, с сыном всё хорошо, все вне опасности да под присмотром. Занимайтесь делами и ни о чём не беспокойтесь!
— Если бы то было возможным, — туманно молвил Пётр и вдруг оглянулся с
