свою роль в корейской историографии с ролью Сыма Цяня в китайской. По мнению составителей современного пятитомного издания Самгук саги Академии корееведения, в отдельных главах, посвященных жизнеописанию членов правящего дома в эпоху Трех государств, просто не было необходимости, ибо они все находились на государственной службе и все их деяния, достойные занесения в анналы, так или иначе попадали в соответствующий раздел летописи[42].
На месте обязательных для китайских династийных историй жизнеописаний родственников царствовавшего дома в Самгук саги находится биография Ким Юсина — это формальное отличие произведения Ким Бусика от китайских традиционных хроник сразу бросается в глаза. Этому выдающемуся полководцу и государственному деятелю периода расцвета Силла, принимавшему непосредственное и едва ли не самое значительное участие в событиях, определивших победу государства Силла в борьбе за объединение корейских земель, отведено в «Биографиях» три главы, в то время как согласно традиционным принципам, заложенным еще Сыма Цянем в Ши цзи, жизнеописаниям даже самых значительных исторических лиц в жанре «монобиографий» (термин академика В.М. Алексеева) отводилась максимум одна глава, да и то далеко не всегда[43]. В основном же биографические главы традиционно содержали фрагментарные описания жизни двух или более исторических лиц. Безусловно, масштаб деятельности и личности самого Ким Юсина предопределил особое отношение историка к нему — вплоть до того, что в желании возвеличить своего предка, создать портрет «идеального подданного» Ким Бусик мог, как предполагает В.М. Тихонов, пойти даже на определенные искажения в изложении его биографии[44]. Кроме того, как уже было сказано выше, Ким Бусик располагал великолепным источником — подробной биографией Ким Юсина, составленной Ким Чанчхоном.
Вообще, содержание «Биографий» в Самгук саги говорит о том, что из корейских источников Ким Бусик использовал преимущественно силлаские. Из 69 основных персонажей 56 — выходцы из Силла или Объединенного Силла. Их жизнеописания переданы ярко, снабжены деталями и подробностями, в то время как большинство не заимствованных из китайских исторических сочинений биографий когурёсцев (всего 10) и пэкчесцев (всего 3), как правило, в точности повторяют соответствующие части «Основных записей» и изредка содержат минимум дополнительной, отсутствующей в Понги, информации. Такую ситуацию можно объяснить тем, что в Силла как в государстве, одержавшем победу в борьбе за объединение на полуострове, сохранилось гораздо больше летописных и архивных материалов и Ким Бусик имел достаточно широкий выбор для того, чтобы создавать биографии силласцев и снабжать их необходимыми дополнительными деталями.
Почти половина (34) персонажей Ёльчон действовала в VII в. Этот период действительно стал вехой в истории Кореи. В это время государство Силла окончательно объединило Корейский полуостров под своей властью, разгромив с помощью Китая Пэкче (660 г.) и Когурё (668 г.), и сумело отстоять свою независимость в серии военных конфликтов с танским Китаем. Впрочем, согласно Ким Бусику, успех этот был достигнут не столько за счет удачной оборонительной войны, сколько за счет мудрой дипломатии — в уста вана Мунму (годы правления — 661-681) историограф вкладывает такую фразу: «Наш прежний государь (Тхэджон-Мурёль), который испросил войска у Тан[ского государства], чтобы умиротворить [Когу]рё и [Пэк]че, сказал, что хотя в этом имеются заслуги военных, но немалую помощь оказало изящество стиля (в дипломатической переписке. — А.С.), поэтому разве можно недооценивать заслуги Кансу?!»[45]. Можно сказать, что помимо высокой оценки деятельности одного из видных силласких дипломатов Кансу в этом отрывке содержится дополнительное подтверждение конфуцианской внешнеполитической концепции самого Ким Бусика о безусловном приоритете дипломатической деятельности над военными действиями, а также о необходимости для Кореи ориентироваться на Китай. Подобная позиция вызывала резкую критику современников и последователей Ким Бусика, обвинявших его в «низкопоклонстве перед Великим государством (Китаем)» (кор. садэ кёрин) и в отсутствии патриотизма. Современные исследователи также часто используют похожие оценки его труда[46], хотя биографии многих исторических деятелей (и не только силласцев) в Самгук саги буквально проникнуты патриотическим пафосом.
Биографический жанр стоит несколько особняком в дальневосточной летописной традиции: «...Ле чжуань больше, чем любой из пяти разделов Ши цзи, демонстрирует собой единство истории и литературы»[47]. При этом литературные особенности «Биографий» во многом определяются общей идеологической задачей летописи. Если в «Основных записях» внимание автора сосредоточено именно на хронологии и особенностях (достоинствах и недостатках) правления государей, а описанию личностей участников исторических событий могут быть посвящены от силы несколько фраз, то в биографическом разделе основное место занимают характеристики личностные, и исторические деятели наделяются качествами эпических персонажей вне зависимости от того, являются они «положительными» (добродетельными) или «отрицательными» (недостойными) фигурами повествования, реальными или вымышленными людьми. В Ёльчон почти нет биографий персонажей целиком, от рождения до смерти, и жизнеописания чаще всего состоят из относительно кратких историй о наиболее примечательных событиях, случившихся с героем. Автора интересует не столько жизненный путь человека, сколько возможность оценки одного или очень ограниченного числа фактов, событий или действий, связанных с этой персоной и создающих прецедент, на основе которого можно сделать определенный социально-этический вывод, как правило однозначный, при этом оценка личности в целом соответствует оценке описанного деяния. В целом можно сказать, что в «Биографиях» объединены несколько стилей: конфуцианский, рассматривающий человека через призму конфуцианского идеала, эпический, выделяющий черты, близкие фольклорному представлению о герое, и документальный, передающий реальные черты и поступки человека. Все три стиля легко могут ужиться рядом благодаря системе составления образа из отдельных фрагментов — эпизодов, поступков, речей, каждый из которых, как правило, соотнесен с точно датируемым историческим событием. Для автора важен только конечный результат — подбором отдельных черт создать идеальный образ государя, доблестного воина, мудрого сановника, преданного сына[48]. Такое содержание «Биографий» обеспечивает передачу идей и качеств, которые автор считает необходимыми для восприятия современниками и потомками.
Необходимо помнить, что Самгук саги — документ официальный, представлявший отношение к истории, культуре и идеологии на государственном уровне, и создавался он как руководство к действию для «последующих поколений» правителей и чиновников. «Исторические записи трех государств» были призваны зафиксировать в общественном сознании определенные ценности, способствовать тому, чтобы общество сделало верные выводы из исторических уроков и прецедентов, создать определенную систему политических приоритетов, наконец. На наш взгляд, основными такими ценностями были идеи о незыблемости трона[49], о необходимости четкого структурирования власти (сверху вниз), о тех обязательных качествах, что должны отличать достойного подданного. Последовательно отстаивая свои политические идеи, автор Самгук саги вкладывает в уста наиболее «авторитетных» персонажей афористические высказывания, подтверждающие эти идеи[50]. Утверждение о незыблемости власти вана по важности (а не по объему материала, посвященного этому вопросу) было основным. Необходимость самого института ванской
