и помассировала голову, не обращая внимания на протестующее фырканье Жаклин.
— Вроде бы на нее даже не объявили охоту, — сказала Жаклин, закрепляя на виске жемчужный гребешок. Потом, втянув щеки, посмотрела на себя в зеркало. — Черт знает что. Такое впечатление, что им наплевать на побег. На самом деле, я думаю, сеть рада возможности выпустить на замену новую девушку. Этническое многообразие и все такое.
— Жаклин, — твердым голосом произнесла Марлоу. С тех пор как ей исполнилось тридцать пять, она старалась использовать такую интонацию как можно чаще — ей казалось, что к такому возрасту человек непременно должен стать сильным и научиться владеть собой. Окончательно сформироваться. — Охота — это выдумка, — сказала она.
— Ничего подобного, — заявила Жаклин тоном, который без усилий взял верх над голосом ее собеседницы, и Марлоу не стала спорить. У Жаклин по любому поводу имелось категоричное мнение. Это Марлоу нравилось в ней больше всего. Не терпящая возражений самоуверенность подруги придавала ей чувство защищенности.
Жаклин на мгновение отвела глаза и кивнула. Ее девайс что-то ей сообщал.
— Мне пора, — сказала она. — Поговорим позже.
Оставшись одна, Марлоу потеребила ароматические палочки, стоящие в стакане на раковине, и закрыла глаза. «Найти Иду Стэнли», — мысленно произнесла она.
Перед ее внутренним взором Калифорния скукожилась и рухнула вниз, отчего у Марлоу захватило дух, словно она падала. Карта поменялась, помутнела, прочерчивая полосы мимо сотен символов, означавших соседей, и привела ее в Денвер. Над городом парила иконка Иды, всегда нагонявшая на Марлоу тоску, — красная туфля на шпильке. Вот куда она гордо удалилась — Марлоу приблизила изображение, чтобы вспомнить, где находится Денвер, — в штат Колорадо. Марлоу представила себе Иду на горе, поросшей сиреневыми цветами. Стоит и чихает.
Черный камень слегка кольнул запястье. «Я получила сообщение с производства, — прозвучал голос в голове. — Я должна вернуться под камеры. Я за пределами камер уже пять минут. За это время я потеряла семьдесят семь зрителей».
Марлоу увидела в зеркале, как вспыхнула от чувства вины. Словно бы сеть знала, о чем она думала в тот момент: вот было бы занятно тоже удрать.
«За время, проведенное вне камеры, я потеряла восемьдесят девять зрителей», — продолжал голос в голове.
Восемьдесят девять — это ерунда. В среднем аудитория Марлоу составляла больше двенадцати миллионов. Вот почему Ида смогла сбежать без последствий, подумалось ей, а она не может. У Иды примерно миллион-полтора подписчиков. Она не являлась любимицей публики, особенно после того, как превратилась из тусовщицы в обыкновенную домохозяйку. У нее даже спонсора не было. Марлоу же, напротив, самая популярная женщина на платформе, представляемой крупным рекламодателем — «Истерилом». Подписчики, наблюдающие за каждым ее движением, — люди из разных частей Америки, принадлежащие к различным расам и возрастным группам. Общее у них — груз проблем. Именно так сеть представляет ее на рынке — как олицетворение неблагополучия, знаменитость из «Созвездия», которая сталкивается с теми же трудностями, что и аудитория. Сеть раскапывает общедоступные данные, выискивая взрослых, чьи девайсы фиксируют частые слезы или обжорство, детей, чье сердцебиение выдает панику во время уроков физкультуры. «Познакомьтесь с Марлоу, — гласит реклама, которую сеть направляет прямо в их девайсы. — Она вас понимает». Грустные люди, которые рады, что с ними кто-то заговорил, сразу же регистрируются и начинают следить за ней. Они видят, что она не унывает и живет нормальной жизнью, а время от времени им напоминают, что это целиком заслуга «Истерила». Рассказывать американцам, что им купить, чтобы быть счастливыми, — это работа Жаклин. А работа Марлоу — рассказать, что для этого нужно принимать.
Желая потушить румянец, она успокоила себя перед зеркалом.
«Я должна вернуться под камеры», — твердил голос.
Волосы у Марлоу выглядели спутанными и лохматыми, а потому она снова стянула их заколкой, на этот раз потуже, и вернулась на вечеринку.
Глава третья
Орла
Нью-Йорк, Нью-Йорк
2015
Клуб, куда Ингрид отправила Орлу, находился в жутком квартале. К грязному красному ковру, брошенному у входа, пристал мусор. В дверях стоял вышибала и смотрел прямо перед собой, словно намеревался отгородить взглядом склад-магазин, расположенный непосредственно справа от него.
Орла осмотрела землю и нашла крошечный квадратик тротуара, где с трудом уместились бы две ноги, отмеченный ламинированными буквами: «ОРЛА КАДДЕН, DAMOCHKY.COM». Она протолкалась сквозь толпу и встала рядом с нервной худышкой в платье с вырезом до пупа. Сама Орла была одета так, словно хотела, чтобы ее пригласили войти последней. Упитанный латиноамериканец в очках в роговой оправе поднес телефон к худышке и снимал ее, пока она говорила:
— Мы находимся на презентации свитеров для собак от Хиларии Даль. Все знаменитости, любящие животных, пожаловались на это мероприятие.
— Пожаловали, бестолочь! — заорал латинос в очках, словно увидел пожар.
Хилария Даль была судьей в реалити-шоу, которое стравливало излечившихся от рака людей в конкурсе на лучшую выпечку. К тому времени, когда она пробралась к Орле, Хилария успела дать восемнадцать интервью, и в уголках ее рта запеклась слюна.
— Обожаю «Дамочек»! — завизжала она, бренча длинными серьгами.
Орла кивнула и растянула рот в улыбке.
— Итак, одежда для собак! Что вас вдохновило на этот проект?
Хилария переступила с ноги на ногу.
— Ну, это дело мне по душе.
— Какое именно? — уточнила Орла.
— Борьба со СПИДом, — ответила Хилария.
— При чем тут СПИД? — Орла взглянула на агента Хиларии, одетую во все черное женщину в наушниках с гарнитурой.
— Десять процентов дохода от продажи этой линии поступит в фонд лечения СПИДа, — рявкнула агентша.
— А еще я люблю животных, — добавила Хилария. — И мне нравится, что мое имя будет на одежде, которая станет их согревать, ведь они неизменно согревают нас.
Стоявшая рядом с Орлой худышка энергично закивала, прижав руку к груди.
— Пока мы занимаемся только одеждой для собак, — продолжила Хилария, — но я, кроме прочего, питаю слабость к кошкам. Так что мы стремимся расширить сферу деятельности и попасть на рынок одежды для кошек.
Орла не смогла вовремя остановиться:
— А разве кошки не могут носить то, что вы производите сейчас?
Хилария взглянула на своего агента.
— Думаю, они могут носить маленькие вещи, правда? — неуверенно произнесла она. — Например, шарфики из альпаки?
— Кошки могут, — подтвердила агентша, сердито зыркнув на Орлу.
— И все вещи на сто процентов веганские, — выкрикнула Хилария.
— Вы вроде бы только что упомянули альпаку, — заметила Орла. — А это животное, вроде ламы.
— Все, время вышло, — сказала агент и, взяв Хиларию под локоть, повела ее к дверям. Оглянувшись на Орлу, она отчетливо произнесла: — Чтоб тебе провалиться, — и добавила в гарнитуру: — Да не тебе. Хотя, если ты не выяснишь, куда делась
